Переселенцы. Огромный пласт населения, разбитый ударом вооруженного конфликта, рассеявшийся по областям и городам свободной Украины. Их принимают и жалеют, с ними ругаются, их осуждают, ими порой гордятся, а порой ненавидят. Но самое важное — просто попробовать их понять. Осознать, что под влиянием горя и обстоятельств, под гнетом государственной «политики» и прицелами телекамер трудно выстоять даже тем, кому еще есть, что терять. Переселенцам же, в большинстве случаев, терять уже нечего — кроме чувства собственного достоинства и веры. Здесь несколько историй, рассказанных для того, чтобы облегчить процесс понимания. И примирения.

Я – переселенец

Здравствуйте, меня зовут Марина, и я переселенка…

Похоже на то, как люди представляют себя в американских «клубах анонимных алкоголиков» или жертв фобий. Но мы, лишенные дома, представляемся именно с таким интонационным оттенком: «Простите, я переселенец». А тот, кто скажет, что не испытывал дискомфорта, когда озвучивал место своей «прописки» — откровенно покривит душой.

Сейчас модно писать истории успешных переселенцев, сумевших найти свое место в новой жизни. Те же, для кого этот рубеж пока непреодолим, вызывают уже не жалость или сочувствие, а часто — раздражение. За два года переселенческой жизни мне с трудом дались три урока. Первый — мне никто ничего не должен. Второй — я никому ничего не должна. Третий — умей разделять понятие «страна» и «государство». Три кита, на которых стоит мир переселенца.

Те, о ком сегодня пойдет речь, — герои нашего времени. Потеряв все вследствие российской агрессии, выходцы с Луганщины и Донетчины пытаются обосноваться на новом месте, не опускать руки, и жить, а не обзаводиться иллюзией жизни. Странно, но государство (обязанное блюсти и защищать права и свободы гражданина Украины) внезапно записало внутренне перемещенных лиц (ВПЛ) в «черный список».

Несмотря на создание профильных ведомств, занимающихся проблемой ВПЛ, бед у переселенцев меньше не стало. Отдаю дань уважения выносливости и силе духа украинцев родом из Донбасса: мы доказали, что можем справиться и сами. То есть, пока справляемся.

Но заставить государство соблюдать наши права наравне с остальными гражданами Украины необходимо. Этим и занимаются герои историй, с которыми я хочу сегодня познакомить читателей. В тексте использованы вымышленные имена — возможно, вскоре какая-то из историй станет темой для большого отдельного материала, пока же предлагаю познакомиться с этими людьми и попытаться прочувствовать их судьбы.

«Объяснительная от мамы»

Переселенка из Луганска Маргарита возмущается: «Что-то новое придумали для мамочек-переселенок! На днях мне позвонил работник УТСЗН (управление труда и социальной защиты населения, — ред.) одного из районов славного города Херсона и настоятельно попросил меня принести справку из школы, чтобы я подтвердила, что мой ребенок действительно учится в школе. Сказали срочно принести до конца недели. Справку я сделала и принесла на следующий день инспектору УТСЗН. Как ни странно, обычно после трех часов дня там (в УТСЗН) уже никого нет, а в этот день было достаточно людно – толпились мамочки с детьми и пенсионеры.

Я подошла к инспектору, положила на стол справку и собралась уходить, но инспектор попросила меня задержаться. Залезла в комп и начала изучать таблицу. Там же, в кабинете, рядом стояла еще одна мамочка с малышом, и испуганно что-то спрашивала. К инспектору постоянно кто-то подбегал из работников и задавал вопросы: как, зачем, почему… Видно было, что поставлены какие-то сроки инспекторам, и они реально не успевали», — рассказывает девушка.

По словам переселенки, инспектор попросила ее тут же неотложно написать почему-то объяснительную на тему: «когда я выехала из зоны АТО».

«На мой вопрос: почему я должна это объяснять и кому, на каком основании, что это за списки, из-за которых меня допрашивают? — инспектор ответила, что это списки от пограничников, дескать, «вас нет в их списках, когда вы выехали из оккупированной зоны»», — продолжила Маргарита.

Женщина ответила, что ее имени, как и ее ребенка, попросту не может быть в этих списках, поскольку она покинула зону проведения АТО, когда линии разграничения попросту еще не было, как и блокпостов с пограничниками на них.

«Инспектор постоянно куда-то выбегала, куда-то спешила, а я сидела в кабинете и ждала, что же будет дальше. Инспектор сказала мне писать объяснительную на имя начальника УТСЗН, о том, когда я выехала из зоны АТО», — говорит переселенка.

Женщина попросила рассказать, что именно должно быть в таком тексте, в ответ на что получила ряд расплывчатых рекомендаций: мол, просто пишите, когда выехали, «конкретная дата не важна, только год и месяц». Естественно, не убедившись в правомерности таких требований, Маргарита писать объяснительную отказалась, вместо этого обратившись в письме к начальнику Управления, попросив разъяснить, «чего от нее хотят и на каком основании».

«Почему я должна объяснять начальнику херсонского районного УТСЗН, где я была в 2014-2015 году в виде объяснительной? Я нарушила какой-то закон или в чем-то провинилась? Причем изначально в херсонском УТСЗН мне сказали, что эта информация для пограничников, то есть инспектору безразлично, в какой форме я написала и как… Почему не важны даты, не важен язык (инспектор в спешке стала диктовать по-русски)? В книге регистрации херсонского УТСЗН мой визит никак не зафиксировали, как будто я и не приходила», — рассказывает Маргарита.

«Просто реально, кто-то делал план, либо задним числом подчищали чьи-то негласные постановления/указания «свыше». Розенко (вице-премьер-министр Украины Павел Розенко, — ред.), привет мой материнский! Причем, никаких законодательных актов мне не озвучили. Тогда на каком основании они требуют от меня информации о моем передвижении с ребенком за два последних года, просто мучает вопрос? Еще отдельно заставили (!) написать заявление , что мой ребенок не имеет идентификационного кода. Я понимаю, что кто-то формирует электронную базу. Но, извините, готовьте все нормально, то есть официально, с разъяснениями! А не с таким неуважительным отношением ко мне – переселенке, которая к тому же одинокая мать, безработная, потому что нет продленки в херсонской школе и детей там не учат, а только деньги выколачивают!
Я еще должна объяснительную писать, что уже два года бедствую…! Мне-то скрывать нечего от государства, а вот, что скрывают от меня представители власти – я не знаю! На мой вопрос: «Я в каких-то списках штрафников?» — мне сказали, что, нет – «они проверяют всех подряд». Я так понимаю, что начались облавы на мамочек с детьми, главных «правонарушителей»! Боюсь представить что будет дальше», — говорит женщина.

Обратившись за комментарием к юристу, чтобы получить разъяснения в сложившейся ситуации, Маргарита получила однозначный ответ: «Мне ответили, что меня никто не мог заставить писать эти заявления и никто не имел права интересоваться, где я была, когда спасалась от войны, так как УТСЗН – не милиция! Юристы , которые занимаются проблемами переселенцев, очень удивились моей информации, поскольку таких проверок они еще не фиксировали по Украине, и что я первая, кто обратился к ним. Так что выход один: не пересекать границу, и чувствовать себя свободным, не беженцем, а скорее «передвижным мигрантом» из несуществующих государств через несуществующие границы, за которым охотиться команда с борзыми», — резюмировала переселенка.

«Я снова всего добьюсь. Сам»

Совсем недавно в Киеве меня подвез таксист. Родом парень из Луганска, его младший ребенок — ровесник нашей войны. В Киев переехал перед самым Майданом. В Луганске у него был бизнес, репутация и наработанная годами достаточно широкая сеть клиентов.

Когда пришел «русский мир», фирму отобрали боевики «ЛНР», а о деловом партнере, который оставался в городе и заботился о предприятии, приняв на себя 50 процентов нагрузки («пополам» с шефом), глава фирмы так больше ничего и не слышал.

«Пришли вооруженные люди в камуфляже, отжали, ну, а что добавить?» — говорит человек. Он подозревает, что партнера по бизнесу, который сейчас числится как «пропавший без вести», давно уже нет в живых. Хотя надеется на то, что ошибается, и когда-нибудь, в мирной будущей жизни, они снова встретятся.

Теперь он таксист в столице. Мужчина, у которого есть семья, привыкший обеспечивать своим близким достойный уровень жизни, умный и образованный — работает на дядю и регулярно на месте своей новой работы подвергается нападкам из-за того, что родом он из «сепарского края». Парень патриот, хотя и не понимает, почему государство наплевало на собственных граждан.

Очень спокойный, рассудительный и даже весёлый человек. Надеется открыть фирму с нуля, такую же, хотя и понимает, что это значит в столице. Он не уверен в том, какие события его ждут завтра или через месяц, но знает точно: семья его нуждаться ни в чём не будет. 

«Хочу домой. Навсегда»

Переселенка из Луганска Ирина старается жить надеждой. Она человек с ограниченными возможностями, одинока. Покинув оккупированный город и став инвалидом (она не стесняется и не стыдится этого слова, просто горюет из-за постигшей беды), женщина не сдалась. Пусть она лишена возможности работать, испытывает проблемы со здоровьем и регулярно ощущает на себе, что такое стигматизация переселенцев, вера в лучшее, — единственное, что у Ирины осталось.

Не скрывает переселенка и своего желания поскорее вернуться к себе домой, в любимый украинский Луганск. Продиктовано это не только горячей тоской по дому, одолевающей бессонными ночами. Дома ей будет проще жить. Так получилось, что в свободной Украине, где беженка рассчитывала встретить поддержку, Ирине приходится пока только выживать.

«Боже, как же я хочу домой!!! И не на два месяца, разрешенных мне Ревой и Розенко, а навсегда. Но не могу уехать, потому что получаю пенсию в размере, страшно сказать, целых 1130 грн. И, если я уеду из Северодонецка, меня лишат этой «царской» пенсии — единственного источника моего дохода. Очень тяжело жить с ненавистью в душе, просто невыносимо, но ненависть рождается от бессилия. Тем более, когда сам всю жизнь решал все свои вопросы. Ненавижу все правительство Украины за то, что они делают с переселенцами. И желаю им всем в старости жить на съемных квартирах и на минимальную пенсию», — говорит переселенка.

Ирина обратилась к землякам: «Два года назад — 21 июля 2014г. — произошло событие, полностью изменившее мою жизнь. И хотя Ангел мне нашептывал советы, но то ли он делал это не очень настойчиво, то ли я была не способна на них отреагировать, это случилось. Абсурдность ситуации в том, что уехав от войны в Луганске 18 июля, я получила бытовую травму коленного сустава ровно через 3 дня. После полутора лет лечения — инвалидность и костыли. Моя история — это история о том, как стать инвалидом, сумев спастись от бомбежек. Берегите себя, если сможете».

Несмотря ни на что, Ирина надеется увидеть дом и простить государство за все, что довелось пережить в чиновничьих кабинетах. Ведь, невзирая на пережитое, она остается по-прежнему истовой украинкой: а значит, доброй, любящей свою землю и желающей мира Украине.

Марина Курапцева для Informator.media