Две машины с помощью военным выдвигаются из Счастья в сторону границы. Везут камуфляж, инструменты, запасные части к автомобилям. По дороге их останавливают и осматривают машины на всех постах. Каких-то документов или дополнительных разрешений у волонтеров нет. Люди сами ищут возможности попасть к военным. Уже на последнем блокпосту, милиция отказывается пропускать. Поэтому Валя, главный инициатор и организатор таких поездок, звонит тем, кому предназначен груз. Валя, невысокая блондинка, лет 35 на вид, уже больше 2-х месяцев занимается помощью военным.

— Вот так тут все, мы везем вещи тем, кому нужно, а тыловые менты не пропускают, —  очень эмоционально объясняет женщина — Раньше здесь военные стояли, с ними проще было. Они понимают, что значит этот груз, а  этим не объяснишь. Они стоят тут, руки трясутся, видно, что сами боятся, но нас не пускают.

Через 10 минут подъезжает УАЗ, из него выходят четыре энергичных, вооруженных автоматами мужчины, с серьезными лицами идут к нам. Их вид невольно заставляет нервничать, а вдруг это за нами. Но подойдя к волонтерам, они добродушно улыбаются, жмут руки и обнимаются. Это те, кому везут груз, они выехали нас встречать.

Дальше едем полевой дорогой. И уже через 15 минут мы на месте. Нас встречают несколько десятков военных. Все очень рады нас видеть.
— Здравствуйте. Привезли вам то, что вы просили, все по списку, — говорит Валя приветствуя военных. — Тяжело было к вам добраться. У вас там новые на последнем блокпосту.
Волонтеры разгружают машины. А военные, увидев журналистов, с радостью показывают свой быт.
— Как мы тут? Держимся, у нас тут редкость прямые бои, — отвечает на вопросы командир отряда, — но «братский народ», — с иронией показывает в сторону границы, — обстреливает постоянно. Мы уже заметили: полетал беспилотник, потом связь пропала. Они включают глушилки — вообще все перестает работать, даже наши рации. Значит скоро будет обстрел. Где-то пять дней назад в блиндаж попали. В нем было несколько людей, чудом выжили. А еще, там ящики с гранатами лежали. Если бы детонировали, осталась бы только воронка. В общем, повезло.

Проходим вдоль позиций, людей не много. Но командир говорит, что это только те, кого мы можем увидеть. Остальные в нарядах, на постах их и не должно быть видно.
— Вот поле, а за ним уже Россия, — показывает солдат, — они по нам бьют, а мы даже ответить не можем. Нам обяснили, что они нас так специально провоцируют. Нужно держаться. Конечно, если они попрут на нас в открытую, мы будем отбиваться, но пока нельзя, пока они не зашли на охраняемую нами территорию, мы даже из автомата не можем по ним стрелять.
— Так ребята, раздаю по списку, — говорит Валя, стоя перед несколькими мешками с камуфляжем. Она называет фамилию, достает из мешка куртки и штаны и дает тому, кто просил. — Если кого нет, передайте, — просит женщина. Кто-то в наряде стоит, кто-то на задание выехал, всем в руки выдать не выходит. Но списки потребностей у Вали ведутся строго.
— Знаете, если бы не Валя, у нас бы вообще ничего не было. Нам вот один камуфляж выдали и все, а тут уже мужики третий носят. Каски старые железные нам выдали, там одна лежит, осколком пробило. От них — ноль защиты, — жалуется один из бойцов. Он только что получил новую куртку. — Фактически, мы на обеспечении волонтеров. «Броники», которые нам государство дало, пробиваются даже из пистолета. Мы проверяли, пуля прошла сквозь две пластины. Такие аккуратные дырочки сделала. Нормальную броню сами искали.

После раздачи вещей движемся к машинам, надо ехать дальше. Два бойца сидят под брезентовым навесом и слушают новости по радио. С серьезными лицами вслушиваются в слова.
— Ну брешут же, — недовольно высказывается один, — какое снабжение, какая гуманитарная помощь, да мы тут вообще брошены всеми. Ни слова правды не говорят.
Даже через пару часов здесь понимаешь, что отношения между людьми тут совсем другие. Здесь нет обидных шуток, а командир здесь ничем не отличается от солдата. Это одна большая семья, в которой жизнь каждого зависит от действий каждого.
— Если попрут, будем отбиваться, — смеется один из военных. Он берет автомат за дуло и машет им в воздухе, показывая, как именно они это будут делать. — Нет, конечно, у нас есть планы обороны. Но как о многом мы рассказать о них не можем.

Волонтеры прощаются с солдатами, они обнимаются и желают друг другу удачи. Они все честны и искренны. Им нечего скрывать друг от друга, тут многое понятно без слов.
Машины все также в сопровождении УАЗа едут ближе к границе. Там последний рубеж обороны — пограничники. Мы проезжаем крайне бедные села. Это удивительно, но на западе Украины, чем ближе к границе, тем богаче села. А тут все наоборот. Многие дома перекошены, заборы не покрашены. 
Через 15 минут мы выехали к укреплениям. Видя машины, люди с автоматами берут их на прицел. Показывают знаками остановиться. И только когда к ним подходят наши сопровождающие, все успокаиваются.
— Не снимайте здесь ничего, — просит нас один из пограничников. — Во-первых, любой кадр может помочь противнику, а во-вторых, у многих родственники думают, что мы километров на 800 западнее.
Пограничники мало говорят, а если и говорят, то тихо. Пока мы находимся на их посту, одна группа готовится выйти на задание. Командир им что-то говорит, но даже на расстоянии в 10 метров ничего нельзя услышать.
— Нас тут постоянно обстреливают. Беспилотники летают по три раза в день. Будете выезжать — увидите снаряд неразорвавшийся на обочине. Мы его пытались гранатами взорвать, так и не взорвался.
Посреди лагеря стоит УАЗик с символикой пограничной службы, весь пробитый. Осколками стекло выбито.
— Это результаты обстрела, — объясняют нам, — вот в 10 метрах воронка, там разорвался снаряд. Сейчас мы в эту воронку мусор складываем. А машину потеряли, жаль.

— По нам стреляют, — добавляет другой пограничник, — мы докладываем, а нам в ответ одно твердят: «Держите границу». Вот мы и держим.
— Связь пропала, — докладывают нашему собеседнику его коллеги.
— Так ребят, спасибо за все, — обращается он к нам, — но вам лучше ехать, скоро может быть обстрел. Да и солнце садится уже, вам лучше  побыстрее ехать отсюда. 
Когда мы садимся в машину, пограничники отказываются прощаться.
— У нас здесь не жмут на прощание руки. Лучше встретимся еще, — объясняют они. — И да, там мина, осторожно, держитесь правой стороны дороги! — кричат уже вслед уезжающим машинам.
Назад мы едем теми же мирными полями, в закате солнца они кажутся золотыми. Люди в них, как, наверное, и всегда, ходят по улицам, сидят у дворов на лавочках. А всего в нескольких километрах от них стоят, как на ладони, части украинских военных. Они ждут «подарков» от «братского народа». И продолжают исполнять приказ.  Они держат границу, а для многих они держат еще и небо, по которому плывет вечернее, золотое солнце.

Антон Голобородько для Informator’a