На момент, когда это интервью готовилось к публикации стало известно, что Леонида Пантыкина, милиционера, вывозившего детей из захваченного боевиками Луганска, задержали и уволили из милиции по решению областного руководства МВД. Причиной этого стал бытовой конфликт с человеком, приближенным к Арсену Авакову, министру внутренних дел.

Про Леонида Пантыкина, начальника новоайдарской милиции, который лично вывозит раненых из Трехизбенки, на прифронтовой территории приходилось слышать не раз. Но знакомство с ним произошло совершенно случайно. Проезжая в нескольких километрах от линии фронта, попросили подсказать дорогу военных, которые стояли у обочины. Среди этих людей в камуфляже и бронежилетах, с автоматом на перевес, был и начальник Новоайдарского РОВД Леонид Пантыкин. Там мы и договорились с ним о беседе…

Леонид Пантыкин до начала войны был заместителем начальника Жовтневого районного отдела милиции города Луганска. После захвата города он выехал и в составе сил АТО боролся с боевиками. Принимал участие в множестве боевых операций, среди них — штурм Большой и Малой Вергунки, которые по сути являются частью Луганска. После объявления перемирия, его назначили и.о. начальника Новоайдарского районного отдела милиции. До задержания он лично ездил под обстрелы, если это было нужно для спасения людей.

Леонид Леонидович встречает нас возле входа в райотдел. Буквально только что они приехали из сел, которые обстреливают.

— Видели нашу «таблетку», – с гордостью показывает УАЗ, на котором они приехали, — его нам военные подарили. Они знают, что мы часто ездим на передовую, оттуда пострадавших в больницы возим… А глава администрации нам носилки подарил — для переноса раненых. У нас не было подходящего транспорта для таких задач. Поэтому эвакуация раненых у нас теперь будет проходить быстрее.

Заходим в кабинет, Леонид Леонидович снимает с себя экипировку. Бронежилет и бушлат в шкаф, кобура с пистолетом на стол, автомат вешает на спинку кресла.

— Почему вывозом раненых занимается милиция, а не «скорая»?

— Ну, знаете, часто для того, чтобы забрать раненого, нужно ехать под обстрелы. А обстрелы из тяжелого вооружения. Медики не защищены, нельзя так рисковать врачами. Ну и, в общем-то, мы — милиция, кто как не мы, должен этим заниматься… — Леонид Леонидович делает паузу, подбирая нужные слова. — Я не знаю, как вам объяснить. Просто знаю, что мы должны это делать. Как-то никогда не задумывался почему. Просто должны.

— Расскажите о случае, когда вы вывозили женщину из Трехизбенки.

— В дежурную часть и параллельно мне на мобильный позвонили люди из Трехизбенки. Сообщили про обстрел села из минометов. Причем именно села. Военных на тот момент в селе не было. Когда мне звонили, уже была одна раненая женщина. Она получила осколочное ранение в ногу. Кроме нас люди так же позвонили в «скорую», но они пообещали выехать, как только закончится обстрел. Я уже не однократно видел такие ранения в Вергунке, знаю, что медлить в таких случаях нельзя. Поэтому мною было принято решение, немедленно отправиться туда и попытаться спасти женщину. По дороге в село нашу машину обстреляли из стрелкового оружия. Несмотря на то, что мы вывесили белый флаг, чтобы дать понять: мы едем помогать людям. Боевики увидели машину МВД и открыли по ней огонь. Чудом удалось проскочить опасный участок. Когда приехали в село, люди уже оказали женщине первую помощь. Несмотря на обстрел, который продолжался, мирные жители ждали нас на улице, показывали дорогу. Вообще, простые люди ведут себя очень храбро, другие бы спрятались по повалам, и сидели бы там. У местного фельдшера закончились препараты. Женщина уже потеряла много крови к времени нашего прибытия. Мы из своих аптечек сделали ей несколько уколов кетанова, остановили кровотечение. Фельдшер поставил капельницу. Попросили людей снять двери, носилок на то время у нас еще не было. И на дверях перенесли раненую в машину. У нас тогда была только легковая машина, поэтому раненую везли в машине ее мужа. С нашим сопровождением их не останавливали на блокпостах. Пока ехали, связались с больницей, те хотели навстречу выслать «скорую», но от этого отказались, чтобы не терять времени, перекладывая пострадавшую из одной машины в другую. В больнице нас уже ждали, через две минуты после прибытия, женщина была в операционной, где уже были хирурги и анестезиологи. На следующий день утром, созвонился с врачом, чтобы узнать про состояние пострадавшей. Узнал, что нужно переливание крови. Сразу же объявил об этом личному составу милиции, и буквально с ходу нашлось десять добровольцев. Женщина выжила. Жаль только, ногу ей ампутировали.

— А почему вы лично выезжаете в таких случаях?

— Понимаете… Такие въезды связаны с риском для жизни самого сотрудника милиции. В такой ситуации и сотрудника можно потерять, и людям помочь не выйдет. А у всех милиционеров есть семьи. Просто отправлять человека под обстрел и сидеть, ждать — получится или нет, не считаю это правильным. Все сотрудники знают, что у меня есть опыт таких операций и те, кто едет со мной, не боятся. Знают, что все будет сделано обдуманно. Ну и в общем, когда еду я, риск потерь среди личного состава сводится к минимуму.

— Скажите, и часто приходится осуществлять такие выезды?

— Да достаточно часто, если например Счастье обстреливают – там есть больница. И люди почти сразу получают медицинскую помощь. А в таких селах, как Трехизбенка, Крымское, Сокольники почти никакого медперсонала нет, максимум это фельдшер, в лучшем случае аптека. В эти села приходится выезжать нам. А обстреливают их почти каждый день. Но теперь у нас есть все необходимое для спасения людей, думаю, будем работать эффективнее.

— Скажите, а правда, что вас объявили в розыск боевики из «ЛНР» и за что?

— Да, это правда, – улыбается Леонид Леонидович. – Я не знаю за что. Они считают, что я подрываю устои «ЛНР». Это последнее, что они выложили у себя на сайте. Ну, если спасение жизней — это подрыв устоев «ЛНР», если моя работа по охране правопорядка здесь, подрывает устои там, в Луганске, то я просто не понимаю, что в головах у этих «руководителей». Многие мои знакомые в Луганске видят весь этот бред, рассказывают об этом мне. Там не только обо мне, о многих сотрудниках милиции, которые остались верными присяге, так говорят. В Новоайдарском районе налажена работа милиции. Люди каждый день меня видят на работе, а там меня за это называют диверсантом, не знаю, какую диверсию я совершаю. Друзья рассказывают, что там даже награду за меня объявили, я якобы скрываюсь. Так вот хочется передать, что я нигде не прячусь, каждый день принимаю граждан в Новоайдарском районном отделении милиции, приходите, поговорим.

— Скажите, а много ваших коллег осталось в Луганске и сейчас сотрудничают с боевиками?

— Скажу вам так, в так называемой милиции «ЛНР» остались не лучшие представители милиции. Ну, о чем можно говорить, если нынешний «министр внутренних дел ЛНР» уходил на пенсию с должности помощника оперативного сотрудника. Судя по своей должности, он не может составить ни одного процессуального документа. Он в милиции не руководил ни одним человеком. А сейчас руководит целым «министерством», которое они там создали. Сейчас в милицию набрали тех, кого оттуда раньше выгнали за взятки и дискредитацию сотрудников милиции. Вот, например, в моем районе, там, где я раньше жил в Луганске, новый участковый милиционер трижды судимый. О чем это говорит? Но даже тем, кто пошел работать в эту «милицию ЛНР» живется не сладко. Им там вместо зарплаты дают две банки тушенки и килограмм гречки. А их руководство им говорит, берите то, что осталось от прежних милиционеров. Там уже три раза ограбили мою квартиру, квартиру моих родителей. Арестовывали моего отца два раза. Вынесли все деньги, ценности, технику, даже детские вещи. Вот такой у них там заработок.

— А сколько из ваших коллег остались верны присяге?

— Порядка тридцати процентов. Это те, кто находится здесь и работает со мной. Но это не значит, что остальные предатели. Часть перевелись в другие города, часть уволилась из милиции. Кто-то из них уехал за границу, кто-то остался в Луганске. Их можно понять у них там семьи, дома.

— Вам лично приходилось сталкиваться с сепаратистами?

— Да, много раз. Расскажу один случай. В конце мая, начале июня мы организовывали вывоз детей из Луганска, Счастья, Станицы Луганской. Тогда уже было очевидно, что будет неспокойно. И вот, я сопровождал одну группу из Станицы. Несмотря на то, что с боевиками на блокпосту был договор, они нас остановили. И их главный сказал, что меня знает, я — предатель и никуда дети не поедут. Автобусы развернули обратно в Станицу, а меня обещали расстрелять ночью. Говорили, что тело засунут в шины, подпалят, чтобы даже не опознали. Поздно вечером подошел один из боевиков, отвел меня в сторону, развязал мне руки и сказал идти прямо по дороге. Думал, в спину стрелять будет. Но тот объяснил, что в одном автобусе с детьми был и его сын, и сам он не считает меня предателем. Такое вот знакомство.

— Вы знаете, кто те люди, которые руководят ЛНР?

— Я знаю только, что Болотов был охранником, а Плотницкий мелким бизнесменом. Но я знаю, что в рядах «армии ЛНР» много бандитов, которых мы арестовывали. Например, наверное слышали про двойное убийство на квартале Молодежный. Парень, по фамилии Зуборев, убил двух девушек, а третью тяжело ранил. Его к 15 годам осудили, а они его отпустили, кровью искупить вину. Непонятно, чьей кровью. Такая же история с одним из двух убийц луганского журналиста Сергея Старокожко…

— Скажите, а когда весной все только начиналось, неужели милиция ничего не знала? Почему не пытались остановить?

— Почему не знали?.. Еще в конце февраля, у нас была куча информации, о том, что происходят какие-то движения. Но, понимаете, государственная безопасность — это сфера СБУ. Я лично передавал огромные пачки документов, но на них никто не реагировал…

Нас провожает один из подчиненных Леонида Леонидовича, он не хочет представляться и просит, чтобы его не снимали. Но очень просит, чтобы его слова опубликовали.

— Я до войны много лет служил в одной из милицейских организаций в Луганске. Я там работал с парнями с большой буквы. Мы часто были на заданиях, плечом к плечу, последний хлеб доедали. А потом началась война. Нас раскидало: я уехал, они остались. Я не осуждаю их, у них в Луганске дома, семьи. Я дальше служу Украине, а они теперь «ЛНР». Тоже понятно — нужно кормить семью. Но мне интересно, если они в прицел увидят меня, будут ли они стрелять? А вообще мне кажется, что они там далеко зашли. Хочется к ним обратиться: ребята проснитесь, вы же милиционеры, кому вы сейчас служите?

Антон Голобородько для Informator.lg.ua