С Димкой Каштеляном мы познакомились в начале зимы 2014-го, когда его 5-ая рота 2-ого батальона Национальной гвардии Украины располагалась в поселке Нижнем на Луганщине. Там веселый двадцатичетырехлетний парень нес свою службу механиком-водителем. В общении он всегда оставался улыбчивым и добрым, легко идущим на контакт. Даже выбравшись из «Дебальцевского котла», он не перестал излучать неодолимую жизнерадостность.
Еще летом подразделение Димы обороняло вверенный участок недалеко от Азовского моря в районе Бердянска. После ротации бойцам предстояло познакомиться со службой в Луганской области, помогая в удержании под украинским контролем Бахмутской трассы. К Рождеству Димкина рота ушла на очередную ротацию, и уже в конце января бойцы вернулись в расположение, где маялись от скуки, ожидая обещанного только в марте выезда в АТО. Все это время мы поддерживали связь с 5-й ротой Нацгвардии и сильно удивились, когда в середине февраля ребят направили в город Дебальцево. Ведь большая часть подразделения — это трактористы, программисты, дизайнеры и строители, до того не заходившие дальше второй линии обороны и наблюдавшие боевые действия не из тыла, но и не на линии огня. Не беремся судить, из каких соображений их не побоялись бросить в самое жаркое на тот момент место зоны АТО, где со дня на день ожидался прорыв накопивших силы боевиков.
— Мы в Дебальцево, — звучал в трубке спокойный, но непривычно напряженный ранним утром голос командира роты. – Все нормально у нас. Нормально. До побачення, — это все, что мы смогли узнать о бойцах. Больше связаться ни с кем не удавалось несколько дней, до самого выхода.
А потом образовался трагический «Дебальцевский котел», был выход наших войск, много раненых и погибших. 18 февраля нацгвардейцы начали выходить на связь. Мы пытались пересчитать всех, переспрашивали, кто с кем выходил, кто кого видел, о ком что слышал. Так мы узнали, что 5-я рота вышла, но не вся. Димы и еще семерых ребят среди вышедших не было. Ближайшие три дня мы висели на телефонах, составляли список пропавших, стараясь помочь их разыскать в полной неразберихе.
22 февраля позвонила Димкина сестра:
— Дима жив! Он нашелся! Сейчас в Артемовской центральной больнице, а завтра его переведут в Харьковский военный госпиталь.
Через пару дней мы смогли связаться с самим Димкой и договорились заехать к нему в госпиталь. В итоге, наша встреча состоялась только 8 марта в милицейском госпитале в Харькове, куда Диму перевели из военного госпиталя после операции. Мы не думали, что Дима уже настолько бодр и не ожидали увидеть его в холле. Вид у него был обычным, как для здешних пациентов – правая рука и обе ступни перебинтованы, многочисленные порезы и шрамы на лице, на левом плече глубокая рана, правый глаз слеп, а левый видит очень плохо. Но наш знакомый, казалось, ничуть не уступал в бодрости духа и чувстве юмора. Срываясь с шуток на раздражение, он рассказал нам свою непростую историю участия в боевой операции, из которой сумели выбраться живыми далеко не все.
Итак, ночью 14 февраля на трех тентованных машинах ребят закинули на зачистку Дебальцевского железнодорожного вокзала. Прибыв на место, подразделение сразу попало под артиллерийский обстрел, который не прекращался все последующие дни. А уже 18 февраля начался выход наших войск из Дебальцево. Каштелян с тремя сослуживцами (Васей Гриценко, Сергеем Чабаном и Славой Хорошковским) в этот день вывозили раненых. Выезжали в Артемовск колонной.
Когда на колонну боевики непризнанных республик направили огонь, одна из мин попала в переднее колесо со стороны водителя. Начались паника и суматоха. Из кузова доносились крики раненых. Димка сумел выскочить из машины и укрыться в находящемся поблизости овраге. Когда пришел в себя, по присохшим ранам на лице и руках понял, что какое-то время был без сознания. Глаза были набиты стеклами.
Лежа в овраге, парень слышал, как кричит в кузове разбитой машины тяжелораненый боец. Слышал, как рядом прошла колонна. Слышал, как неподалеку сдетонировал боекомплект. Спустя некоторое время левый глаз сквозь белый туман стал выхватывать мутные очертания местности, так что можно было различить траву и снег.
Переждав обстрел, боец решил вернуться к машине и искать сослуживцев. Ощупью так никого и не нашел, да и сама машина превратилась в груду металла. Дима вернулся в овраг и дождался темноты.
В те дни на улице стояли последние, довольно крепкие зимние морозы. Руки и ноги начали замерзать, потому Димка решил не ждать подмоги и отправился в путь. До сих пор не зная, как и где, боец пять дней ходил по полям. С обмороженными ногами, раздробленной кистью и рассеченным плечом, изувеченным лицом, практически вслепую, голодный. Дима говорит, что холод и раны как-то не особо чувствовались. Оставался один «условно рабочий» глаз, который мог различать лишь силуэты. Боец бродил по оврагам и холмам, пытаясь понять, где дороги и села, и куда нужно и можно идти. Боялся попасть на диверсионно-разведывательные группы противника.
Только на пятый день Каштелян нашел какой-то поселок. Повезло, что в нем были бойцы украинской армии. Они и доставили нацгвардейца в Артемовскую больницу. Димка много шутит и смеется во время разговора, только грустные глаза выдают боль, которую пережил боец во время своих скитаний по территории, на тот момент уже большей частью подконтрольной боевикам.
Рассуждая о проведении такой «боевой операции» в районе Дебальцево, Димка не понимает, почему с большим количеством техники и живой силы, наши войска оставили город. И через минуту сам отвечает на свой вопрос: «Проблема в нашем командовании, в его непрофессионализме и разгильдяйстве».
Выходить из «котла» на технике было опасно. Проще было выбираться своим ходом. «Много засад устраивал противник, просто выезжало несколько их танков где-нибудь сбоку колонны и в упор били по технике. А наши не успевали отвечать, потому что не было организовано прикрытие выхода, никакой разведки, вообще все неправильно и хаотично было», — рассказывает Дима.
— Говорю врачам, чтобы спасали мне левый глаз. С правым шансов почти нет. И нормально люди всю жизнь с одним глазом живут, только бы левый восстановили, мне его хватит. И пальцы те мне на что? (смеется) Правда, под бинтами кажется, что пальцы на месте. Жалко вот только, что все лицо в шрамах, некрасиво же. А остальное – мелочи, — улыбается парень.
Из «здорового» глаза достали три стекла, незрячий правый глаз был плотно набит осколками. В кисти правой руки стоят спицы, два пальца ампутированы. Левое плечо рассечено осколком. Отмороженные пальцы на ногах возможно тоже придется ампутировать. Но это все мало тревожит 24-летнего героя. Он выборол свою жизнь, а это главное. Двоих сослуживцев Димы похоронили, один из погибших был с ним в машине во время обстрела. Двое других нацгвардейцев из злополучной машины до сих пор не найдены ни среди мертвых, ни среди живых. Еще двое сослуживцев Каштеляна в плену у боевиков «новороссии».
На протяжении всего разговора не оставляет мысль, что наш герой как никто другой осмыслил ценность человеческой жизни и даже не думает раскисать из-за полученных увечий. Несмотря ни на что, Димка остается веселым и жизнерадостным, таким, каким мы его узнали еще в поселке Нижнем при первой встрече. До Дебальцево.
Юлия Красильникова, Милан Зайцев, Евгений Васильев, волонтёры инициативы «Восток-SOS», для Informator.lg.ua