В сети появилось видео, на котором россиянин, воевавший на стороне боевиков и побывавший в плену батальона «Айдар», говорит о том, что в корне изменил свое мнение о войне и украинских военнослужащих. Также россиянин рассказал подробности боев за донецкий аэропорт, и поблагодарил генерал-полковника ВСУ Владимира Рубана.

Боевик: Я российский доброволец с позывным «Бревно». Российский доброволец —  это человек, который пошел на войну бесплатно и бескорыстно.  И ни копейки денег я за это не получал — это самое главное для меня лично, деньги здесь роли не играют, я храм строю, как говорят.

Зашел я 23 мая в Украину в составе первой интербригады юго-востока, команда «Искра-1», зашел как командир 82-го миномета, опять-таки – путь бригады был короткий, но яркий, участвовали в параде, на следующий день благополучно все практически погибли, 26-го числа в аэропорту, почему и как погибли – об этом будет еще долгая история. История довольно интересная и любопытная, наверняка, многим.

После этого боя я спасся благодаря двум замечательным людям из Донецка, которые меня приютили и спасли от всяких последствий, вывели на «Оплот». Так я познакомился с разведывательной группой «Росса», и с ней потом занимался работой в Донецке и окрестностях. Со мной от моего расчета остался мой большой друг, брат, боевой товарищ и друг «Искандер», с ним мы воюем до сих пор вместе.

После этого мы вышли на переформирование, скажем так, в Россию, и после этого сюда я зашел, как командир отдельной специального назначения снайперской группы с нашим знаменитым сербом «Декки».  С ним мы опять прошли несколько историй интересных, в том числе участвовали в замечательной операции в Мариевке 15 июля. После этого мы с ним по ранению вынуждены были вернуться в Россию и после этого по дороге в Луганске мы попали в плен к знаменитой 25-ой аэромобильной бригаде. Ничего плохо о ребятах сказать не могу — десантники как десантники: грязные, уставшие и от войны и от всего на свете.

Они нас передали батальону «Айдар», тоже всем известному. Там мы пробыли в плену 25 дней. Скажу сразу, что если бы они узнали, что мы снайперы, то скорее всего нас с «Декки» не было бы в живых. Но так как они не знали, к нам с «Декки» относились хорошо, до поры до времени — кормили, поили, не били, не пугали.

Журналист: Скажите пожалуйста, а к чему все-таки готовили?

Боевик: Здесь нас совершенно четко готовили к обмену на своих людей, потому что в плену в Луганске было несколько человек из «Айдара», они заботятся о своих пленных и хотели нас обменять. Дальше было несколько чудес, их просто нельзя по другому назвать, есть конечно еще нюансы, которые я не могу сказать, потому что не все еще решено по этому плену. Самое главное — совершенно чудом спасся «Декки». И опять таки, благодаря, не побоюсь этого слова, замечательному человеку генерал-полковнику Рубану, которому я и еще один мой друг Саша обязаны жизнью, потому что он, в принципе, чисто по-человечески добавил нас в группу на обмен. По своему личному желанию. Ну, не знаю, чем он руководствовался, скорее всего из чисто человеческих побуждений.  Потому что, если бы он знал кто мы, он наверняка этого не сделал бы. Но тут, извините господа, я не мог вам сказать, слишком хорошо – это тоже нехорошо, извините, но вы все еще остаетесь мне врагами.

Журналист: Аэропорт. Как? Что происходило?  Как вы заходили в аэропорт? Как обстояли дела с ребятами с теми?

Боевик: Аэропорт — я считаю, что это самая большая афера, которую я видел в своей жизни. Настоящая афера, так не то что не воюют, — там были совершены все мыслимые и немыслимые ошибки, все, не побоюсь этого слова даже на грани преступности полное безобразие. Нельзя разведывательно-диверсионные группы отправлять на штурм каких-либо гражданских объектов. Тем более, с тем вооружением, которое было у нас против регулярных частей – это было чистой воды убийство. Мы не были способны выполнить ту задачу, мы ее конечно выполнили, мы дрались в течение дня, но наши группы ни физически, ни по вооружению никак не были приспособлены для такой операции, тем более в таком месте. То есть фактически мы находились в стеклянном аквариуме, в котором нас расстреливали из всех видов оружия.

Журналист: Ребят сколько погибло там и знал ли ты их всех лично? С кем ты общался?

Боевик: В течение всего боя в аэропорту погиб только один парень на крыше, чеченец по национальности, там ребята чеченцы бок о бок с нами воевали, то есть мы вместе со всей этой группой воевали. Там осетины были, армянин, даже два армянина замечательных, а погиб только один человек за весь день боя. Потом кто-то устроил вывод на двух КамАЗах, прорыв через несколько засад. Фактически это было упражнение — «бегущий кабан». Почему второй КАМАЗ, на котором выходил я, ну в принципе нас тоже побили, но нас просто не успели добить. А в первом КамАЗе добили почти всех. В том числе жив остался мой друг «Искандер». Да все.

Журналист: А это уже на выходе?

Боевик: Да, наше подразделение погибло именно на выходе из аэропорта, не в течение боя, а только когда мы выходили. и то по одной простой причине — у нас было по 4 магазина патронов, мы все расстреляли до железки. Последнюю засаду мы проходили вообще пустые, под шум гранат, все, что у нас было,- это мы обкидывались гранатами. Дальше нас побили из гранатометов, ну из моих подразделений ребята-чеченцы потеряли только двоих, то есть половина состава всей интербригады погибла, 35 человек.

Журналист: То есть это был тот первый состав бригады?

Боевик: То есть второй КАМАЗ практически полностью.

Журналист: Это уже как раз второй день после того, как был парад?

Боевик: Да, 25 мы были на параде в господином «Бородаем», моим личным другом, а на следующий день такая история произошла.

Журналист: Я понял, скажи, пожалуйста, на счет своего плена, кто эти люди, которые поспособствовали твоему освобождению? И как происходил сам обмен? И ребята, которые назову их так, держали тебя, какие слова напоследок тебе сказали?

Боевик: По событийности все было очень скучно и обыденно. Мы находились в помещении спортзала на протяжении всех этих дней, и слушали скрип решетки и ждали, когда за нами придут. Самое веселое, когда ребята выходили с «Айдара» злые, мы ждали гранату в окно. Надо отдать им должное у них был приказ беречь нас, наше здоровье оберегать, они сделали все, лично мне их упрекнуть не в чем. Лично меня ни разу не ударили, ни разу. Ну так, все что там было мелочи, которые недостойны упоминания. То есть ко мне отнеслись хорошо, хотя я по своему личному мнению этого недостоин, потому что они остаются для меня противниками, врагами и тут ничего не поделаешь, я от этого не отказываюсь, о чем я им и говорил.

Другое дело, что война эта для меня в принципе сильно изменилась, мое мнение и мое отношение к ней изменилось. Кстати, благодаря им я понял, что, пленные хотят жить вдвое сильнее, чем не пленные солдаты — это как минимум.  И относиться к ним нужно…Теперь я буду относиться к пленным как минимум не хуже чем они, это я обещаю всем, и наших ребят попрошу вести себя посдержанней. Потому что пленные, судя по тем людям, которые были рядом со мной рядом… Многие ломаются.

Кто помог? Прежде всего господь бог, потому что чудес я там насмотрелся предостаточно. Это первое. Второе — очень многое зависело от господина Рубана — генерал-полковника, в отставке видимо, кем он является я в принципе не выяснял, просто передал ему свою благодарность и что не забуду его до гроба, в принципе постараюсь это сделать, да и это и не получится. Дальше из батальона «Айдар», я не вступал с ними в дружеские отношения, но тем не менее старослужащие батальона «Айдар», провоевавшие не одну войну, а там было таких несколько человек, даже с учетом их личных характеристик и данных, в принципе они поступали как солдаты, и в бою они скорее всего меня не пощадили бы, но там они относились ко мне вполне по-солдатски, и в отличие от бестолковых малолеток они поступали, благородно по-солдатски. На них я зла не держу, именно как человек и как солдат.

Журналист: Пожелаешь им что-то на последок?

Боевик: Пожелать?  Ребят, штык в землю и домой. Нечего вам там делать, не любят вас там, и не полюбят никогда, и не простят ничего, зачем это надо? Да и вы сами воевать не хотите, вы же знаете.

Журналист: Скажи, пожалуйста, а родственники, друзья, которые знали ли они, что ты в плену что они чувствовали, как они сейчас?

Боевик: Думаю, им было не лучше, чем мне. Я-то ничего не знал там, ел и спал. Они-то знали все, и самое главное, что интернет пестрил всеми этими вещами. Если бы это дошло до тех, которые меня держали, поставили бы к стенке и совершенно справедливо, и я их понимаю. Мои были на изжоге, подняли на ноги всех кого можно, но помочь они реально не могли, решалось все это замкнутом круге. Я был в Счастье. Я хотел, просил счастья, и вот, господь бог у нас с большим чувством юмора.

Журналист: Что бы ты изменил, что бы порекомендовал в сухом остатке людям, чтобы не попадали туда?

Боевик: Ребят, те, кто не понимает, что там происходит – сидите дома. Потому что, чтобы идти туда, в Новороссию нужно совершенно четко понимать, что там происходит и для чего вы туда идете. Просто идти с идеалистическими лозунгами – идем спасать от фашистов, спасать детей… Ребята, все гораздо сложнее. История более сложная и Украина здесь, как таковая, и украинцы там совершенно не при чем.  Работают там другие силы, всем понятно, кто, что и для чего.  А Украина просто жертва, если вы готовы стать жертвой в братоубийственной войне – милости просим. Но это не лучший вариант. Чтобы не попасть в плен – нужно не ходить на войну. Попасть в плен может каждый, раненым, убитым, попасть в плен – это обычное солдатское дело. Точно так же рискуют наши противники, но войну так просто уже не остановить. Без нас они не справятся, поэтому я остаюсь здесь.

Журналист: Следующий вопрос принципиален и должен всегда задаваться как продолжение предыдущего вопроса: зачем именно ты лично, почему ты принимал это решение и все-таки что основное, чем ты руководствовался, когда это сделал?

Боевик: Будет смешно, но предельно правдиво, я еврей, мой дедушка до 46 или 48 года на западной Украине, боролся именно с бандеровцами, я вырос на рассказах об этой войне, и почему-то я думал, что это – сказка из прошлого, когда я столкнулся с этим в жизни, мне ничего не оставалось, кроме как пойти и доделать то, что не доделал мой дедушка. Сейчас все оказалось иначе, сейчас я больше знаю об этой войне, много хотелось бы просто не знать, и теперь я понимаю, что война там идет не просто против Новороссии и не Украина с украинцами, а война там идет против России.

Журналист: Ты защищаешь Россию?

Боевик: Я солдат, я российский солдат.

Журналист: Но вот самый лучший ответ, который я слышал.  Какие у тебя пожелания тем людям, которые там находятся, врагам и слова поддержи своим?

Боевик: Первое, врагам я своим не хочу ничего говорить, им все скажет мой автомат, а тем с кем я сталкивался в бою – ребята, штык в землю и домой, пока надо попытаться разойтись, пока мы живы, пока мы друг друга не поубивали. Вы же прекрасно знаете, кто нас стравил и почему мы убиваем друг другу. Зла я на вас не держу — я знаю, что и больно бывает и страшно, и умираете вы так же как и мы гранатами, патронами – этим не решишь это только убивает. Враги у нас одни.

А братьям — это братья, они знают, что я хочу сказать —  люблю, ценю, не забуду никого и никогда.

Напомним, донецкий аэропорт должен был быть взят ко дню рождения президента РФ, 7 октября.