Пансионат “Джерело” долгое время был образцом для остальных мест компактного проживания переселенцев. Ведущие телеканалы неоднократно показывали репортажи о жизни трёхсот человек, которые были вынуждены из-за войны покинуть свои дома на востоке Украины, и теперь нашли приют в Пуще-Водице. Но в один момент всё изменилось. Сегодня они снова вынуждены паковать чемоданы. Правда, из-за войны иного толка…

Последние три недели внимание СМИ снова приковано к “Джерелу” — вокруг базы кипят нешуточные страсти, а все его жители могут оказаться на улице. Суть конфликта вкратце такова: благотворительная организация «Духовне єднання України» в лице ее руководителя Александра Золотухина, он же кандидат в народные депутаты от партии «Україна — Єдина Країна», предупредила, что на протяжении недели они планируют выселить всех переселенцев из санатория. Об этом было заявлено на пресс-конференции 15 октября. Нынешних же жителей пансионата господин Золотухин назвал сепаратистами и бездельниками, которые разворовали санаторий.

Теперь почти триста человек, из которых более сотни — дети, могут остаться на улице. А в “Джереле” благотворительная организация «Духовне єднання України» хочет сделать центр для пост-больничной реабилитации военных. Они заключили договор с собственником. Хотя настоящего собственника никто не видел. А договор подписал человек, назвавший себя его представителем.

— Мы выехали из Горловки 18 июня, после того как прям возле нашего дома взорвался самолет, — рассказывает молодая женщина Катерина. Сейчас она вместе с родственниками живет в пансионате “Джерело”. — Когда приехали в Киев, я сразу пошла в центр занятости. Там мне посоветовали поселиться в “Джереле”. Сейчас говорят, что мы здесь бездельники и ничего не хотим делать. У меня бабушка и трое детей. Пока было лето и дети были дома, я в магазин устроилась работать. Но сейчас их нужно в школу водить, а бабушке моей 80 лет. Из магазина пришлось уволиться. Теперь работаю на дому. Нас упрекают, что мы сюда приехали и на шею сели, так мы бы и рады были вернуться. Но куда? После того, как мы уехали из дома, там мы враги и предатели. Да и как там жить — там война, нет ни работы ни условий. С мужем я давно в разводе, даже не знаю где он. Троих детей воспитываю сама, и если нас выгонят из “Джерела”, даже не знаю как быть.

Дети и женщины вышли встречать журналистов на порог. Их их собралось не больше трех десятков, остальные — в четверг в 12 часов дня — были на работе.

— Люди, которые нас хотят выгнать, утверждают, что мы чуть ли не весь пансионат разрушили. Вы сейчас сами можете зайти и посмотреть, — Ольга предлагает пройти в середину здания и даже соглашается показать свою комнату. Она со всей семьей уехала з Донецка в начале июня. — Поймите, мы же не по своему желанию в Киев переехали. В мае моя дочь возвращалась из школы, а её встретили люди с автоматами и начали ей угрожать. Мы поняли, что нужно уезжать. Дети даже школу закончить не успели.

Ольга открывает двери своей комнаты, и приглашает пройти. Комната небольшая, как и все в санатории, — около 20 квадратных метров. В ней две кровати и раскладушка, пару полочек, столик. Все убрано, чисто, возле стола стоит аккордеон, две клетки с хомячками.

— Вот в этой комнате мы вчетвером живем — я муж и две дочери, — объясняет Ольга. — Мы не жалуемся. Детей в школу устроили, одна из дочерей в музыкальную школу пошла, вторая — кандидат в мастера спорта. Но пока заниматься спортом нет возможности… Пока мы жили в Донецке, муж работал, а я детей воспитывала. Сейчас муж тоже работу нашел в Киеве, мы его вообще почти не видим. Теперь и я на учет в центре занятости стала, сейчас прохожу обучение. Буду машинистом компьютерного набора, надеюсь потом работу найду. Хочется быть полезным членом общества. Одна проблема — аренда квартир в Киеве очень дорогая. А теперь и отсюда нас выгнать хотят.

После рассказов господина Золотухина о беспорядке в санатории, было странно увидеть чисто убранные коридоры. А в холле здания, как и в июне месяце, весит большая плазменная панель.

Ольга рассказала, что с самого заезда ее предупредили о самоорганизации жителей “Джерела”. Тут нет уборщиц и кухарок. Установлены система дежурств. И порядок на огромное территории пансионата они поддерживают самостоятельно. Единственные люди, которым платят зарплату — это кочегары и прачка (в подвале стоят большие стиральные машин, на которых не все смогут работать). Но и на эти зарплаты жильцы собирают деньги самостоятельно.

— Я до последнего в Луганске сидела, не хотела уезжать. Но в начале августа бомбить начали и днем и ночью, — рассказывает пенсионерка Валентина Сергеевна. Она выехала из родного Луганска 6 августа. На глазах у нее появляются слезы, когда она об этом вспоминает. — Меня уговорила дочь. Когда я приехала в Киев, в “Джереле” уже не было свободных мест. Мы купили раскладушку и поставили в комнату, где уже жила моя дочь с внуками. Я и вернулась бы, но куда? Я последние раз пенсию я там получала в июле, больше половины потратила на дорогу до Киева. Да и тут еще ни одной не получила. Документы уже подала, но еще не переоформили. Внукам моим их бывшие друзья из Луганска звонят и пишут в интернете — угрожают, обзывают. Выходит там мы теперь враги, но и тут никому не нужны.

На территорию санатория заходят три мужчины лет сорока — все в камуфляже. Они подходят к порогу здания и останавливаются.

— Смотрите, вот они! Пришли нас пугать, — почти кричит одна из женщин. И с боевым видом направляется к мужчинам. — Я его знаю — это Чечен. Он сюда много раз приезжал.

Мужчины останавливаются и оглядываются по сторонам. На рукаве у одного из них шеврон — “Айдар”.

—   Сегей Онищук, обманул меня, представился бойцом “Айдара”, активистом Майдана, — говорит мужчина, которого назвали Чеченом, но его уже со всех сторон окружили женщины. — Он просил помощи. Сказал, что помещение захватили, и что нужно помочь беженцам. Мы помогли ему, а оказалось, он — аферист. Мы пришли сюда и ищем его.

Между женщинами и Чеченом, как оказалось по документам Русланом Арсаевым, начинается словесная перепалка. Но он утверждает, что к попыткам выселить переселенцем не имеет отношение.

— Понимает, тут очень сложная ситуация, —  рассказывает Руслан, отходя в сторону. — Эти женщины даже не знают — насколько все серьезно. Это здание имеет какое-то отношение к Медведчуку. Тем, кто здесь живет сейчас, было бы и хорошо, чтобы с ними жили  бойцы из “Айдара”.

После непродолжительных споров, мужчины в форме уходят.

— Нашлись тоже охранники. Каждый приходит и говорит, что он будет охранять, — очень эмоционально высказывается Галина, еще одна жительница санатория. — Мы из дома уехали, чтобы не видит людей с автоматами, так они и тут ходят. Дети когда видят оружие — просто под столы прячутся, плачут. Женщины, вы сами видели, уже рефлекс выработали — просто кидаются на форму. А на пресс-конференции этот Золотухин сказал, что мы сепаратисты, — показывает она на детей, у которых на щеках нарисованы сине-желтые сердечки. —  Мы теперь боимся детей в школу водить. Киевляне нас очень хорошо встретили и в школы приняли, и помогают постоянно. Что они теперь про нас будут думать? А мы хотели попасть на конференцию, так нас не пустили. У входа сидело около тридцати молодчиков. Раньше таких “титушками” называли.

С крыльца пансионата постепенно расходятся женщины, а дети продолжают играть и бегать. На одной из скамеек сидит мужчина крепкого телосложения, на вид — лет 35, все это время он не ввязывался в споры. По его домашней одежде видно, что он тоже — “местный”.

— После очередного захвата эти “айдаровцы” пришли ко-мне говорят: “А ты чего не воюешь?”, — рассказывает Сергей, он из Донецка. — Что я им скажу, что у меня четверо детей, что меня в нацгвардию не взяли из-за этого? Что все моя семя в этом санатории живет? Мы летом выехали. Не было где жить, только тут и нашли. Потом я собирался поехать на восток и присоединиться к какому-то батальону. Но когда начались все эти заварушки здесь, понял, что жена без меня просто на улице останется. А в Донецке у меня целая жизнь осталась. Там свой дом был, строительный бизнес. А тут ничего. И кроме волонтеров мы никому не нужны. Государство на нас забило. А сейчас и отсюда выгнать хотят. Думаю за границу перебираться, мне уже почти сорок. Не знаю, как дальше жить в этой стране. Хотя еще в апреле на проукраинские акции в Донецке ходил. Там тогда уже наших убивали, а я ходил.

Уже на протяжении следующей недели жителей “Джерела” планируют выселить, но альтернативного места проживания для этих людей нет. Люди стоят на пороге и в глазах у них один вопрос: что делать? Им некуда идти и некого просить о помощи. Вся их жизнь осталась в захваченных и разрушенных городах. А впереди их ждет неизвестность и холодная зима.