Николай, житель одного из городов в Донецкой области, который остается под властью ДНР, побывал в плену у боевиков дважды. Причиной этому послужило здравое осуждение беззакония, происходящего на Донбассе. Патриот Украины, восстанавливающий сейчас свое здоровье после травм, причиненных ему вооруженными людьми, рассказал о подробностях своего плена и жизни в зоне АТО.

Сейчас Николай пенсионер. По профессии электрик, он успел поработать в шахте, на заводах оборонной промышленности как в Донбассе, так и на просторах Советского Союза. Революционные события прошлой зимы застали его в родном городе.

— Как вы переживали события, происходившие на Майдане?

— Сидел в интернете и перед телевизором сутками. Все, что у меня было — это сигареты, чай и телевизор. Хотел туда ехать, но реально подумав, кому я там нужен со своим здоровьем, оставался дома, чтобы не быть обузой. Только это меня и удерживало от поездки. В интернете я тогда поддерживал Майдан как мог. А в социальных сетях меня блокировали как «бандеровца».

— Как Вы общались со знакомыми и друзьями во время зимних событий?

— Многие не понимали происходящее, в частности, мои друзья из Мордовии и Сибири. Зато через интернет я познакомился с человеком, живущим в Москве. Сам он родом из Украины. Будучи человеком активным, мой знакомый поддерживал Майдан, сам рвался туда. Позже ходил много раз на митинги за Украину и, думаю, продолжает ныне.

— Какие были настроения, к примеру, у ваших соседей?

— Очень мало единомышленников было. Я старухам говорил насчет мифических повышений пенсий, разных погашений долгов и прочих подачек от России: «Ну что, дождались вы пенсий? Поймите же, не нужны вы никому. Дадут вам кусок хлеба, на том и кончится»… Когда проходили первые пророссийские митинги в апреле, я говорил: «Что вы орете? Будет война, это же война начинается против вас». Объяснял, доказывал… За то и арестовали потом. А я был просто противником всей этой оккупации, когда не было еще ДНР, но все к тому шло.

— Сейчас много в вашем городе людей?

— В нашем осталось максимум 15 процентов жителей. Выходя на улицу, я вообще не встречал людей, даже по выходным. Во дворе сидят две-три старухи и все. Так это тепло еще было. Некоторые жители собираются возвращаться, так как жить больше негде.

Кстати, хотел бы сказать о ДНРовской «гуманитарке» – все до единого товара украинского производства. Я проверял. Это где-то в сентябре было, тогда жена получала. Еще один раз помощь от фонда Ахметова была. Вот и все. Я не знаю, как люди выживают. Выживают! А старики просто умирают. Опять же летом-осенью тепло было. А сейчас? У нас в городе не ко всем домам тепло подключено. Скажем, сборно-щитовые дома, где старики живут, с пятидесятых годов. Так, вот угля у них для топки нет и никто его им не выдаст. То же самое и с частным сектором.

— А на что надеются люди рабочего возраста?

— Живут пока живут. День прожил – и слава Богу. Водочки выпил — всё по фигу.

— Расскажите, как Вы в плен попали?

— Да как. Приехали домой люди с оружием, в дверь громко стучали: «Собирайся, поехали!» Забрали компьютер, флешку, хоть она и пустая была, телефон, правда, в конце отдали. Как приехали в комендатуру, начали бить сразу. Вечером отвезли в Донецк. Там тоже били. Один сильно избивал резиновой дубинкой по коленкам. Так продолжалось первые день-два. Потом как уже на работу стали водить, понятное дело, особо не трогали. Я у них работал в общественной сфере, окопы не копал. Утром выводили человек по 10-20. Всего задержанных содержалось где-то 80-90, которых распределяли по разным объектам. А отпустили через неделю, когда срок задержания кончился.

— Какие Вам нанесли увечья?

— Колени очень болели, синяки были, ну и два ребра мне тогда сломали. На улицу я после вообще не выходил. Ноги болят – куда ходить.

— За что вообще задерживали людей?

— В основном за выпивку, пьяное вождение, домашние ссоры и хулиганство, идейных было мало.

— Как получилось, что вас снова взяли в плен?

— По недоразумению, на пустом месте, по сути. Но описывать детально не буду в целях безопасности. А потом уже мне нагрузили причин по полной. Ух, били меня там так… И прикладами, и ногами. Мне ребра ломали, ноги, да и лицо, – Николай показывает свои увечья: раздробленную, но уже зажившую скулу, травмированные ноги. — Соответственно, никакой медпомощи, ничего абсолютно. Все само срослось как-то. У меня поломанные ноги — было тяжело, но вставал, ходил, в камере было страшно душно. Из-за поломанных ребер дышать не мог полной грудью. Кашлять не мог.

— Били Вас долго?

— Первые дня четыре точно. В основном — по вечерам. Когда в камере избивали, когда в дежурную часть выводили. Были и любопытные —  проходя мимо, заходили посмотреть…

— Какой там контингент с оружием в руках?

— В основном, блатные, уголовники. Нормальных я там не видел. Из числа милиционеров – минимум.

— Какие мысли у вас были в плену?

— Злость. На всех и на все, что происходит, на этот беспредел творящийся. Умереть конечно тоже боялся, тем более, что угрожали и обещали.

— Вы один в камере сидели?

— Нет, самое малое нас сидело семь человек, а максимально — восемнадцать. Квадратура комнаты – примерно четыре на четыре метра.

— Какие условия были с питанием?

— С первого дня кормили раз в сутки. Тех, кто работал, кормили на месте: на окопах, блокпостах и так далее.

— А сколько общее число пленных было?

— Тяжело сказать, постоянно люди менялись. Бывало так, что первые три-четыре дня человек сидит, а потом уже из дому на работу ходит. Вот дали ему 10 суток, он их дорабатывает и потом забирает документы. При мне, кстати, из заключенных человек пять пошли в ДНР служить. Меня самого недели через две тоже на работу определили. Так я пробыл в плену больше месяца. Затем повезло, просто отпустили. После освобождения я сидел дома безвылазно.

Спустя некоторое время Николай решился выехать на территорию свободной Украины, чтобы снять пенсию. Спустя несколько дней он понял, что он и его семья все еще находятся под наблюдением со стороны боевиков.

— В Донецке, я слышал, тоже продолжают людей кошмарить, особенно по вечерам. Но не везде так. Все зависит от коменданта — есть такие, которые и пальцем не тронут, а другие бьют.

— А забрали Вас по наводке?

— Да. Сдали те, кто были для меня хорошими друзьями, как я считал.

— Вы можете сказать, что жалеете о том, что случилось в стране и лично с вами?

— За себя-то я лично не переживаю, я в безопасности, а вот за семью – да. То, что в плен попал – виню только себя, неосторожен был. Те люди, которые меня сдали – они такие, какие есть. Я их простил. Простит ли их Господь Бог, я не знаю…

Сейчас бывший пленник ДНР понемногу поправляет свое здоровье. А дальше, как он сам говорит: «На что здоровья хватит, тем и буду заниматься».

— Один из главных плюсов, это то, что я умею думать, – говорит собеседник. – И это помогает во всем. Понимаешь, а по-другому я не могу. Не такой я человек, чтоб смотреть на безобразие. Не пофигист.

— Последний вопрос: что для вас Украина?

— Все. Для меня Украина. Это… Словами не выразить, это здесь, – Николай указывает на сердце.

Милан Зайцев для Informator.lg.ua