В Станице Луганской местные жители на ночь нам оставаться не рекомендуют — с наступлением темноты боевики стреляют гораздо сильнее, чем днем. Линия фронта здесь проходит фактически через поселок: последний украинский блокпост стоит неподалеку от его центра, дальше — железнодорожная насыпь и территория, которую уже не контролируют украинские военные. Мы благодарны за беспокойство, но, конечно же, остаёмся — не для того мы проехали 800 км…

В Станицу Луганскую мы приехали вчетвером — журналисты из разных изданий. Дорога и путевые расходы — за свой счёт. Гонорары за написанные материалы — вряд ли покроют затраты. Но это путешествие не ради заработка. Двое из нашей небольшой экспедиции практически местные — из Луганска. Двое — не раз были в этих местах. Главная цель — своими глазами увидеть, как сегодня живут люди на линии фронта…

Начинаем искать место для ночлега. Голова районной администрации Евгений Бидашко предложил остаться на ночь в здании администрации. Прекрасный вариант! Во-первых, в окно хороша видна линия фронта. А, во-вторых, что немаловажно, не нужно платить за «постоялый двор».

Первые обстрелы начинаются как только темнеет. По звуку — автоматические минометы. Из окна видны вспышки взрывов: небо на мгновение освещается, а через секунду слышен раскатистый грохот. Ясно понимаем: до них несколько километров и они не нанесут нам никакого вреда. Но каждый сполох оставляет за собой ощущение тревоги — никто не знает, куда прилетит следующий снаряд.

Каждое утро в Станице Луганской сейчас начинается с оценки ущерба, полученного за ночь. Сегодня взрывы повредили линию электропередач — часть Станицы и некоторые села района остались без света. А в 5 утра по блокпосту украинских военных ударил залп из «града», детонировал склад с боеприпасами. Чудом никто не пострадал.

Когда выходим из администрации, видим большое скопление людей возле одного из зданий неподалеку. Это «Ощадбанк». С самого утра здесь выстраивается очередь: переоформляют карточки, пенсии, депозитные счета. Много людей – приезжие, из района или самого Луганска.

— Здесь очень сложная процедура, — рассказывает пожилая женщина. – Сегодня мы приходим и записываемся в очередь. Не раньше, чем через два дня, мы попадём на приём. Потом нужно подать документы, и потом — недели через три — только получим новую карточку. А без карточки не получим пенсии.

Люди замечают незнакомцев с камерами и фотоаппаратами… Постепенно нас обступают со всех сторон. Многие хотят высказаться. Кто-то ругает ополченцев за то, что обстреливают, другие утверждают, что это украинская армия бомбит посёлок. Кто-то сожалеет, что принимал участие в референдуме, который привёл ко всему этому… На что мужчина лет пятидесяти показывает рукой куда-то в сторону и говорит:

— Вот она Россия, буквально за тем холмом. И вы хотите, чтобы мы были в составе Украины?
— А с той стороны, — оппонент машет в противоположную сторону, — Украина. И что?

Здесь собрались разные люди. Священник записывается в список на очередь, видит, что его фотографируют и пытается спрятаться среди людей. Девушка модельной внешности в модном пальто, с ярким макияжем, в сапогах на высоком каблуке громко пытается выяснить — «кто крайний?»

Две девочки-студентки из Луганска просят их не фотографировать, потому что родители будут ругать за то, что они сюда приехали — получить стипендию.

На улице достаточно холодно, но люди покорно ждут своей очереди. Деваться некуда, в районе это единственное отделение «Ощадбанка». В это время где-то отчётливо слышна автоматная стрельба, но на нее не обращают никакого внимания.

Идем дальше по поселку. Последний раз мы были здесь в конце августа, сразу же после освобождения. С того времени количество разрушенных домов значительно увеличилось. К тому же, тогда зеленая трава и листья, голубое небо и яркое солнце немного скрашивали картину. Сейчас — на фоне затянутого серыми тучами неба и голых деревьев — поселок производит гнетущее впечатление. В то время, когда мы фотографируем разрушенное здание, к нам подходит женщина. Предлагает провести короткую экскурсию по местам наибольших разрушений.

— Самые страшные дни — когда нас самолет бомбил, это еще в начале июля было, – рассказывает женщина. – Тогда много мирных людей погибло. Почти полностью уничтожали районный отдел милиции и несколько домов рядом. А еще второго сентября — тогда здесь просто Армагеддон творился. По поселку дали несколько залпов из «градов». Очень много домов пострадало. Вы себе не представляете, как это – жить в подвале и не знать — попадет по твоему дому или нет. То, что происходит, это какой-то ужас, его можно назвать как угодно, но не гражданской войной.

Она показывает нам Музей казачества, в который попал снаряд, сгоревшую школу — единственную на всю Станицу. Сейчас уроков нет, только дистанционное обучение. В помещении местной коммунальной газеты выделили маленький кабинет, в котором собирают детей, раздают задания и отпускают по домам.

— Не стойте здесь, тут часто снайпер стреляет, – предупреждает нас  мужчина, который подъехал на велосипеде. – Вот прям за сгоревшей школой лес, в нем непонятно кто сидит. Могут увидеть, что вы журналисты, и будут стрелять, — затем разворачивает велосипед и возвращается туда, откуда приехал. Видно, специально ехал к нам, чтобы предупредить.

Мы подходим к одному из домов, который был разрушен 2 сентября, находим остаток от ракеты «Града». Это кусок трубы, который точит из земли неподалеку от разрушенного дома. По углу наклона остатков ракеты можно определить, с какой стороны стреляли. Очевидно, что с позиции боевиков, но наша спутница на отрез отказывается признать, что запущены они были с территории, которую контролирует «ЛНР». Говорит, что не может быть уверена, кто был на тех позициях тогда.

Дальше идем по городу. На улицах большое количество бездомных собак. Многие люди когда уезжали, спасаясь от бомбежек, не имели возможности забрать своих любимцев. Их просто выпускали на улицу.

Удивив людей с камерами, к нам подходит мужчина лет шестидесяти.

— Вы журналисты? Вот смотрите, это куртку мне осколком порвало сегодня утром, – показывает

мужчина небольшую дырку, из которой торчит белый пух синтепона. – Я возле сарая стоял.

Где-то в соседнем дворе бахнуло и осколок в меня полетел. Хотите, я вам покажу, где это все было? Там еще у соседа дом пострадал.

По дороге он показывает еще пять домов, которые были задеты осколками, или разрушены прямыми попаданиями. У многих домов повреждены крыши, много разбитых окон, на заборах и металлических воротах многочисленные пробоины.

— Я всю жизнь деньги откладывал, чтобы дом построить, – рассказывает сосед нашего нового провожатого. Его дом уже несколько раз страдал — в одном месте насквозь пробита стена. – А теперь жить в своем доме не могу, постоянно стреляют.

Буквально за пару сотен метров от дома — земляной железнодорожный вал, за ним территория, которую контролируют боевики. Во двор сходятся соседи. Все жалуются, на постоянные обстрелы. Здесь тоже нет единого мнения в том, кто виновен: украинская армия, «ополченцы», но только не Россия — «ей-то зачем по нам стрелять?»

— Часто стреляют со всех сторон, – говорит хозяин двора. – Тяжело понять, кто конкретно попадает по нам. Мы думаем, что снаряды Нацгвардии летя и по нам тоже.

— Здесь страшно жить, но и уехать некуда. Как здесь все оставить? Да и перебраться некуда, – продолжает один из мужчин. — Кому мы там нужны, если денег нет? Многие уехали, но потом, когда сбережения закончились, вернулись назад.

Именно по этой причине многие не уезжают. Да и ехать им действительно некуда: в поселке вся их жизнь, а выезд означает, что всё в ней нужно начинать заново.

— Я никуда не поеду! Я у себя дома. Это пусть они все убираются, эти защитники, — подводит итог сын хозяина дома.

Отсюда нас сопровождает уже другой мужчина. Он тоже хочет показать нам свой дом. По дороге видим сильно поврежденное здание милиции.

Когда проходим мимо, где-то неподалеку слышны одиночные выстрелы из автомата. Наш провожатый видит нашу настороженность и даже посмеивается. К стрельбе люди в прифронтовой зоне давно привыкли.

— Смотрите, дом уничтожен почти полностью и восстановлению не подлежит, – рассказывает наш сопровождающий, когда заходим в его двор. — В момент бомбежки в доме был мой сын, он сидел возле ванны и каким-то чудом выжил. Сейчас мы с семьей живем в доме, из которого уехали хозяева. Но вы только подумайте, какой силы был удар — стальные трубы как веревки поскручивало. Стены просто снесло.

— Ребята, вы журналисты? Помогите! – Как только выходим со двора на улицу к нам подбегает женщина лет пятидесяти. – Моего мужа украли! Ещё 1 сентября, и до сих пор о нём ничего неизвестно. Приехали военные сказали, что им нужен врач. А мой муж — ветеринар, он на всю Станицу известен. Его забрали. С тех пор про него ничего не слышно.

В это время город контролировался украинскими силовиками, поэтому утверждение женщины, что забрал именно военные — справедливо.

– Я потом ходила в штаб к ним. Они мне сказали, что мужа привозили, допрашивали и увезли. Куда — не знают. Я и в милицию обращалась, но те ничего сделать не могут. Мой муж не сепаратист, в ополчении не был, в людей не стрелял.

Следом, за женщиной выходит мать пропавшего. Она плачет, просит о помощи.

Обещаем помочь, чем сможем. Обмениваемся контактами и идём дальше.

И до войны небогатый поселок, стал еще беднее. Преимущественно люди перемещаются пешком или на велосипедах. На машинах, кроме того, что дорого, еще и не удобно — в поселке стоят блокпосты, на которых досматривают все автомобили. Соседство с военными не всем жителям Станицы по душе — людей с оружием обвиняют во всем. Многих местных даже самые очевидные доказательства того, что их обстреливают боевики, не убеждают: на вопрос — откуда летел снаряд? — показывают на позиции «ополченцев», но при этом утверждают, что стреляла украинская армия.

Хотя так думают далеко не все — почти на каждом столбе в поселке нарисован флаг Украины.

— Знаете, я хочу жить в единой Украине – говорит женщина, которую мы встречаем на небольшом рынке. Раньше она была воспитателем в детском саду, но сейчас детей туда не водят, и работы нет. Теперь она продает овощи. – Я не хочу жить в каком-то «ЛНР». Но очень хочется, чтобы был мир. Чтобы были уже хоть какие-то границы и перестали стрелять.

Вдалеке снова слышна очередь из автоматического миномета…

Как мы узнали позже, мина попала в магазин строительных материалов. Залетела прямо в помещение. Четыре человека пострадало. Хозяина забрала «скорая», его повезли в Луганскую больницу, она ближе всех. Если бы везли до Нового Айдара — мог не выжить, был в тяжелом состоянии. Направление, с которого залетел снаряд, не оставляет ни малейшего сомнения — стреляли боевики. Спустя еще несколько часов на въезде в поселок, из такого же миномета была обстреляна маршрутка, которая ехала из Луганска в Станицу. Там один человек был ранен.

Уезжаем из поселка со смешанными чувствами. Сегодня не один раз от людей мы слышали: «Вы же все равно правды не покажете, вам лишь бы деньги отработать». Это и не удивительно… В поселке работают три канала: «LifeNews», «Звезда» и «Россия 24». Всю «правду» показывают только они… Но, несмотря на это, практически каждый встречный хотел поделиться с нами наболевшим, рассказать свою печальную историю, попытаться донести: в Станице живут простые люди, которые устали от войны… А главное, чего бы им хотелось, чтобы это услышали — и в Киеве, и в Москве.

Антон Голобородько для Informator.lg.ua