Впервые о хирурге из Первомайска Лидии Басс мы услышали этим летом: тогда наш коллега познакомился с ней в Славянске, куда 76-летняя женщина своим ходом — под не стихающими артобстрелами — добралась в поисках лекарства для раненных. С тех пор «героическая старушка», как уважительно прозвали её в нашей редакции, стала для нас образцом мужества и верности данной клятве… С первомайским врачом лично мы общались уже в спокойной обстановке — за чашкой чая в нашей редакции. Лидия Ивановна рассказала Informator’у о жизни в захваченном сепаратистами городе, о том, в каких условиях она с коллегами спасала людей, добывала лекарства, и почему была вынуждена уехать.
– Лидия Ивановна, для начала хотелось бы, чтобы вы немного рассказали о себе.
– Я родилась в селе Малиновка Полтавской области. В 1938 году, когда мне было 4 месяца, семья переехала в село Червоневка, что возле Горского на Луганщине. Отец работал на шахте. Позднее, получив травму, стал трудиться на хлебозаводе, мама – в колхозе.
В городе Горское я окончила 13-ю школу и поступила в Харьковский мединститут. В 1961 окончила его и по комсомольской путевке поехала работать в Казахстан. Проработав там 11 лет, мы с мужем вынуждены были выехать, так как он серьезно заболел. Покидала этот край с большим сожалением.
Мой муж родом из Сумской области – там прекрасная природа, очень красивые места, но на тот момент там было плохое снабжение, поэтому мы остановили свой выбор на Донбассе. С тех пор и до октября этого года я работала в Первомайской центральной городской больнице. Сначала ординатором, а затем ургентным хирургом. Пару лет назад это медучреждение переименовали в Первомайскую многопрофильную городскую больницу.
– Летом в регионе стало неспокойно, город Первомайск был захвачен боевиками. Как это происходило?
– Примерно в середине июня в городе непонятно откуда появилось большое количество казаков. Также улицы города наводнили одетые в камуфляж дагестанцы, россияне. Немало было и местных «ополченцев». Изначально их организатором был человек по фамилии Милютин. Вскоре он погиб. Подробности его смерти мне неизвестны – сарафанное радио передавало лишь то, что его убили. На его похоронах выступал мэр нашего города Борис Васильевич Бабий. Он несколько раз сказал, что дело Милютина, дело Луганской Народной Республики будет продолжено. По сообщениям моих знакомых, похороны проходили с большим размахом – сравнить можно только с тем, как в лихие 90-е у нас хоронили бандита «Лысого».
После смерти Милютина фактическим организатором местных «ополченцев» стал его правая рука – некто Евгений Ищенко. Его кличка «Малыш». Также его называли «атаманом» и «комендантом». Этот человек имел за спиной ряд судимостей, 17 лет провел в заключении.
Когда все это началось – захваты административных учреждений, грабежи, помню как шла на работу. Перехожу дорогу – аптека. Рядом с ней стоит машина боевиков. Один из них узнал меня, обратился по имени-отчеству: куда вы идете? Я ответила, что на работу. На это он сказал: «Мы сейчас будем ехать больницу, к вам везти медикаменты». Тогда я воочию убедилась в том, как они открывали двери аптек, «гамузом» собирали все лекарства, полностью вычищали все – полки, склад и так далее. Себе, конечно, оставляли спиртное, сильнодействующие обезболивающие, а остальное везли к нам, в больницу.
Среди привезенного были шприцы, марля в небольшом количестве, немного растворов. Но поскольку это все забирали из аптек, фактически, не глядя, там было и много совершенно ненужных нам вещей – сборы трав для похудения, мочегонные, вплоть до прокладок и презервативов.
– На тот момент в городе уже были проблемы со снабжением медикаментами?
– Да, они уже начались. А еще через несколько дней в городе не осталось ни одной аптеки, которая могла бы свободно реализовывать лекарства – все они были разграблены.
Еще через несколько дней в Первомайске также не осталось ни одного магазина, который не был бы разграблен «ополченцами». Они забирали все подчистую. Себе, естественно, оставляли алкоголь, сигареты, какие-то деликатесы, а остальные продукты питания раздавали местным жителям, в том числе, привозили и в больницу.
К тому моменту гуманитарная ситуация в городе была плачевной – у людей не было денег, в магазинах – продуктов. Многие не имели возможности выехать на освобожденную территорию, чтобы получить пенсии, соцвыплаты – для этого необходимо было разрешение коменданта на выезд. Тем, кто остался в Первомайске не платили ни пенсий, ни зарплат.
Население осталось фактически на каких-то «добрых началах «ополченцев». По крайней мере, они сами это так называли. Например, нам привозили продукты в больницу, которые мы использовали для питания и больных, и медицинских работников, и их родственников. Позже к нам стали приходить люди, чтобы прятаться от обстрелов в больничном подвале.
– Как к этому отнеслось руководство вашей больницы?
– Тогда, в июле, наш заведующий, Борис Анатольевич Сильниченко, две недели подряд работал, что называется, на износ. Он на своей машине возил раненых, днями не выходил из операционной. Затем у него по графику был отпуск. Так как у него в Вешенской Станице проживают кумовья, друзья, то он выехал на территорию России. Когда отпуск закончился, он позвонил нам и сказал, что не может вернуться – его не выпускают. И по сей день его в Первомайске нет.
– Многие врачи выехали из города с началом военных действий?
– Да, очень многие выехали. В городе остался Николай Григорьевич Суховерша, заместитель Сильниченко, который взял на себя обязанности заведующего отделением, детский хирург Михаил Юрьевич Силютин, ну и я. Все остальные хирурги разъехались.
– Сколько на тот момент было больных в отделении?
– Больных уже было немного – 15-20 человек. Значительная часть – с осколочными и пулевыми ранениями. Если к нам привозили «ополченцев», мы не знали их фамилий – эти люди проходили у нас либо как неизвестные, либо использовались клички – «Атаман», «Магадан», «Вологда».
– Все это время медикаментами и продуктами больницу по-прежнему снабжали боевики?
– Да, они продолжали привозить то, что забрали в аптеках. Возможно, у них имелись еще какие-то источники снабжения, но я в этом сомневаюсь. Они же привозили нам питьевую воду и продукты – вначале это была не «гуманитарка», а тоже, очевидно, награбленное. Техническую воду они набирали в ставке и доставляли нам на машинах МЧС.
Но вот наступил момент, когда им уже нечего было нам привозить. Я стала обращаться по телефону к мэру города — Бабию. Просила его, вплоть до грубого разговора, помочь в решении наших проблем. Я спрашивала: «Почему вы не вызываете на работу заместителя городского головы по вопросам здравоохранения, который спрятался на территории, освобожденной от сепаратистов, или заведующего горздравотделом, который будто и был в Первомайске, но находился за пределами больницы?»
Наступил момент, когда в три часа ночи, пройдя по всем отделениям больницы, я сказала, что теперь организационные вопросы беру на себя. Конечно, не все приняли это.
Первоочередная задача, которую я поставила – «освободиться от подвала».
– Сколько людей на тот момент там находилось?
– Тогда там было порядка 60 человек. Этим людям нужны были продукты питания, вода – у нас ничего этого уже не было. К тому же, в подвале больницы людям находиться было менее безопасно, чем в подвалах жилых домов – это учреждение ведь нужно было и боевикам.
Первое время мы даже готовили для людей пищу. Когда такой возможности не стало, мы стали предлагать им уходить. Со временем необходимость эвакуации людей из подвала стала очевидной для всех – кормить нечем, воды нет.
К тому времени городской голова направил в больницу заведующего городским отделом здравоохранения Николая Александровича Сухова. С его появлением в организационных вопросах появился какой-то порядок. В то же время было заметно, что к Сухову «ополченцы» относятся неуважительно.
– Как вообще сепаратисты относились к вам и к другим медработникам?
– Ну, вот конкретный пример: я находилась в ординаторской, прибежали санитарки (телефонной связи не было) и рассказали, что доставили много пострадавших – раненых осколками и пулями.
В приемном отделении кроме раненых находились дежурный врач, руководитель горздравоттдела, представители «ополченцев». Доставлено было два раненных сепаратиста и человек пять мирного населения. Я стала производить осмотр, чтобы определить, кто самый «тяжелый», кого подавать в операционную или в рентгенологический кабинет. В это время люди, стоящие сзади с автоматами начали требовать, чтобы в первую очередь я занималась их казаками. Я им ответила: «Нет, я буду смотреть по тяжести состояния – кто нуждается в неотложной помощи в первую очередь». «Я тебе сказал, смотри наших!», — ответил один из вооруженных людей. Тогда я повернулась к этому нему и сказала: «Слушайте, я буду спасать ваших людей, а вы так разговариваете со мной. Кто вы такие? Ефрейтор? Сержант? Рядовой? Вы разговариваете с майором медицинской службы запаса. Будьте добры, закройте дверь с той стороны и ожидайте там!». Они меня послушали. В целом, к медицинским работникам у сепаратистов отношение было все-таки лучше, чем к населению – обычных людей они, что называется, «в грош не ставят».
Беседовал Алексей Кравченко, специально для informator.lg.ua