Елена  Степова — жительница небольшого Луганского городка, подконтрольного сепаратистам ЛНР. Когда в ее родном городе началась война, от страха и одиночества она начала писать о том, что происходит вокруг, в социальные сети. За короткий срок на страницу Елены подписались несколько десятков тысяч людей, на встречи с которыми теперь она ездит по всей Украине. Бытовые зарисовки жизни при ЛНР, выложенные в интернет, составили полноценную книгу, названную «Все будет Украина или Степные истории из зоны АТО», на презентации которой в Киеве, Informator встретился с автором.

— Почему вы начали писать о происходящем в социальные сети?

— В Фейсбук я начала писать давно, по совету друзей. Писала об экологии, выборах, на правозащитные темы. У меня не было цели писать что-то определенное или специально писать о войне.  Когда у нас в городе убрали украинские флаги и начался этот армагеддон, стало очень страшно и захотелось поделится с кем-то, чтобы стало легче. И я стала писать уже не как журналист, а обычным языком, каким у нас говорят — на суржике, более личные вещи, и о том, что у нас происходит.

— Как все это вылилось в книгу?

— Я опять же не планировала писать книгу. Я не писатель — я обычный человек. Я считала, что это не литературные тексты. Но нас обстреливали «градами», сидели мы с кумой, пили валерьянку ложками, не знали выживем или нет. А когда я начала описывать все это, у меня появилось чувство защищенности. Ведь люди писали, что молятся за нас и наш город. Писали, что положили записочку в стену плача за нас, просили сказать имена наших детей, чтобы помолиться за них. Я очень много спорила с друзьями из Фейсбука, говорила, что не могу публиковать это в книге, потому что это что-то человечное, но не литература. Но друзья сказали, что это очень нужно всем им как оберег, как напоминание о том, что мы потеряли, и что нам удалось сохранить. И они убедили меня. До сих пор я всем говорю: «Я — не писатель. А это — не книга, а диалог». У меня не было достаточно финансовых возможностей издать книгу,  мне помогали друзья.

— Как возникла ЛНР, и почему всплеск сепаратистского движения произошел именно на Донбассе?

— Потому, что на Донбассе были особенно сильны Партия регионов и КПУ.

Партия регионов является основателем ЛНР, ее костяком и двигателем. В этом принимали активное участие мэры городов, депутаты горсоветов, директора предприятий — члены Партии регионов. Кстати, ни один из этих людей, которые в марте месяце призывали людей в «Русский мир», не привлечен к ответственности украинскими властями. Каждый город поднимался по-разному. Такие города как Антрацит, Торез, Снежное, подымались не столько за «Русский мир», как идею, сколько из-за того, что там были низкие социальные показатели, люди жили в нищете. Они сравнивали Россию с СССР и верили, что Россия обеспечит им более высокие социальные стандарты. Одна из важных причин — это конечно же информационная политика России, которая настраивала людей против новой власти, против Майдана, против Украины. Это был постоянный обман: Киев хочет лишить шахтеров пенсий, Киев хочет забрать регрессы, Киев будет отбирать детей, при обращении в больницу у бедных людей Киев будет изымать органы, и так далее… Люди верили в это.  Это печатали газеты — органы местного самоуправления. Об этом вещало местное телевидение. Кстати, директор Луганского областного телевидения сейчас член правительства ЛНР.  Очень много для создания ЛНР сделал Ахметов.

Раскачивать ситуацию начали не с пророссийских лозунгов, а с поднятия социальных вопросов: трудоустройство, копанки, экология, дороги и прочее.

— Расскажите о местных жителях, которые пошли в ополчение? Почему одни пошли, а другие остались сидеть по домам?

— Во-первых, тех, кто пошел в ополчение, было немного. На семидесятитысячный город первое ополчение было порядка пятисот человек. Но надо понимать, что изначально не было того ополчения, которое видела потом вся Украина. Первое ополчение — это отряды самообороны, которые занимались охраной своих предприятий. Они не выдвигали политических лозунгов. Людям внушали, что идет война между Ахметовым и Коломойским, что Коломойский нанял бригады, которые отберут их предприятия. Местная власть им говорила: «Правый сектор идет захватывать ваше предприятие» и люди организовывались просто для охраны правопорядка. Кстати, правопорядок был на высшем уровне. Исчезли пьяные и наркоманы.

И только потом, когда их уже в это втянули и выдали оружие, пришел «Русский мир». «Русский мир» пришел не с ополчением, а с казаками. Все это было очень хорошо срежиссировано и организовано Партией регионов и коммунистами.

— А как изменилась ситуация с приходом «Русского мира», то есть казаков?

— Пока было только местное ополчение, никто не трогал проукраинское население. Люди просто спорили.  Мы могли спокойно прийти в ополчение и обсуждать проблемы города, находили точки соприкосновения. Это был местечковый патриотизм.

Мы говорили им: «зачем нужна Россия, если мы сейчас возьмем Киев в руки, выберем новое правительство?» Все поддерживали свержение Януковича, но все были против Турчинова. На первых порах никто никого не убивал. Когда пришли казаки, начались убийства. Убивали не только и не столько за проукраинскую позицию, но за бизнес, за собственность.

— Как складывались отношения между казаками и местным ополчением?

— Сначала ополчение воспринимало казаков, как помощь из России. Всем было обещано, что в течение недели после референдума мы войдем в состав России. Поэтому так нагло себя вели Ахметов и Партия регионов.

Когда русские казаки начали грабить и убивать, местное ополчение просто сложило оружие, ушло на работу и сказало: «Мы не принимаем участие в этом бедламе».

Когда казаки вконец распоясались, ополчение поднялось против казаков. Ситуация была очень сложная. Чтобы в ней разобраться недостаточно одного интервью.

— Ополченцы поднялись за Украину или против казаков?

— Люди на Донбассе очень сильно запутаны. Многие сейчас говорят: «Почему с нами воюют? Ведь мы были за особый статус Донбасса, но в составе Украины, и никогда не хотели присоединиться к России». Когда им показываешь бюллетень «За создание ЛНР», они говорят: «Да, за ЛНР, но за ЛНР в составе Украины». По людям совершили такой информационный удар, что многие до сих пор не могут понять, что происходит.

Когда у нас происходит что-то плохое: отобрали машину, взяли в заложники, — люди говорят, что это сделала Нацгвардия. И у нас действительно есть комендатура Нацгвардии. На здании, в котором она располагается, большими буквами сверху написано «Национальная гвардия». А внизу маленькими — «Всевеликого Войска Донского».

Сейчас многие придерживаются позиции, что мы должны быть в Украине, но с особым статусом Донбасса. Внутри ЛНР существует две армии: «армия мира» и «армия войны». Первая выступает за мир с Украиной, и получение каких-то дополнительных полномочий. А армия войны продолжает грабить, убивать и настаивать на продолжении войны.

Простое население не хочет войны, но есть военные, которые получают прибыль от грабежей, от продолжения боевых действий. Они видят войну как бизнес. У нас очень много банд. И остановить это не под силу ни Ахметову, ни Плотницкому, ни Захарченко, никому. Атаману, который вкусил славы за счет грабежей, контрабанды, угля, у которого есть свои БТРы, «Грады», мир не нужен.

— Правительству Украины есть с кем договариваться в ЛНР?

— Я не политик и не могу ответить на этот вопрос. Но законных представителей Донбасса в ЛНР нет. Я считаю, что должен быть создан конгресс представителей Луганской области всех сфер: предприниматели, ополченцы, возможно, кто-то из ЛНР. Но он должен охватывать широкие слои населения.

— Какая сейчас гуманитарная обстановка на территории, подконтрольной сепаратистам?

— Царит голод. Никто нам не помогает. У стариков нет денег, чтобы доехать до украинской территории и оформить себе пенсию. Билет до Харькова, Мелового стоит 350 гривен. Те санкции, которые применило к нам правительство Украины, я считаю незаконными и аморальными. Потому что пенсионеры не воевали, их пенсии — это незыблемое право, гарантированное Конституцией. Или как может парализованный  человек сейчас защитить там свои права? Если боитесь грабежа инкассаторских машин, переводите деньги на карточки, люди найдут возможность их снять.

— Почему вы не уехали оттуда и намерены продолжать там жить?

— Пока я воздержусь от ответа на этот вопрос.

— Вы планируете продолжать свою литературную деятельность?

— Когда все закончится, я хочу издать диалоговую книгу, где моих текстов было бы меньше, но больше комментариев людей. Люди писали: «Донбасс, родные наши, держитесь, мы молимся за вас». Потому что именно эти комментарии изменили мой город, изменили людей вокруг меня. Когда их читали мои односельчане, горожане, говорили: «Нас же обманывают. Нам врут. Украина переживает за нас, молится за нас. Католики, православные, иудеи, баптисты, адвентисты, шестидесятники, — все объединились. Мне бы хотелось, чтобы Украина прочитала единую молитву, за Донбасс.

— На презентации книги вы говорили, что почувствовали, что теперь у Вас есть миссия, что это за миссия?

— Да, поэтому сейчас я нахожусь на Донбассе. Встречаюсь с людьми. Я прошу, чтобы ко мне на встречу звали не патриотов, а людей сомневающихся, чтобы они услышали то, что мы пережили, чтобы они поверили Украине. Как за меня боролась Украина, так же я сейчас буду бороться за Донбасс. Мне надоели информационные вбросы: Донбасс — быдло, весь Донбасс — ватники. Я буду биться за каждого человека. Сейчас на каждой встрече в Украине, а они будут и во Львове, и в Харькове, я постараюсь побывать в как можно большем количестве городов, я буду рассказывать о наших степях, о наших проукраинских партизанах, о том сопротивлении, которое было на Донбассе.

— И еще на каждой встрече: во Львове, Харькове, Киеве, — я буду собирать письма для жителей Донбасса. Я сейчас привезла письма, где девочка пишет: «Дорогая бабушка, я никогда тебя не видела, потому что я живу в Киеве, а ты на Донбассе, но я тебя люблю потому что ты такая же бабушка, как и моя». Эти письма мы уже отослали, не буду говорить, какими путями, туда, в зону АТО. Мы с центром «Відродження Сходу» планируем создать информационный фронт и раздавать эти письма всем переселенцам и пенсионерам, которые приезжают получать пенсии на эту территорию. Чтобы человек уезжал с маленьким военным треугольничком, где детской рукой или рукой домохозяйки, солдата написано: «Ребята вам говорят, что мы ненавидим русскоязычных. Да, я парень с Волыни и розмовляю українською, но я пишу письмо на русском языке». Я хочу, чтобы информационная стена, разделяющая украинцев рухнула, и в этом вижу свою миссию. Нельзя быть патриотом, ненавидя часть своего народа, патриотизм должен быть в том, чтобы согреть каждого, и даже если человек ошибся, заблукал, его нужно взять и вынести из тьмы, потому что если мы толкнем его во тьму, в чем тогда наша заслуга?

Денис Мацола для Informator.lg.ua