Моего знакомого не хотели пускать в ЛНР. Если задуматься, то все логично – в середине сентября подавляющее большинство народа ехало либо из Луганска, либо в Луганск, но одним днем, за вещами. А мой знакомый прям совсем ехал в Луганск. Всецело, окончательно и решительно. Так как у него там дом, видите ли, и бизнес. Это притом, что сам он пакистанец. То есть, понятно, что ребята, которые на блокпостах решают, кто достоин попасть в ЛНР, а кому там делать нечего, немного зависли.
Пакистанцу предложили снять рубашку. Это такая примета: если ты любишь стрелять из автоматического оружия, то на плече у тебя появится синяк. Бог шельму метит. И еще Бог любит всех людей, но азиатов как-то по-особому, так как кожа у них преимущественно темная, синяков на ней не видно, из-за чего мой пакистанец обзавелся рядом проблем.
В ЛНР его впустили в итоге. Взвесив все факты, ребята с блокпоста поняли, что пакистанцы больше сепаратисты, чем украинцы.
Даже у меня возникает вопрос: что пакистанец забыл в наших краях? Уж очень у нас все не по-пакистански. Начиная с зимнего климата и заканчивая кулачными боями и сжиганием чучела Масленицы.
В Пакистане есть реки и озера. Там даже море есть, вроде как, Аравийское. Но, сомневаюсь, что там можно нормально порыбачить. Если верить Википедии, то в Пакистане везде понатыканы национальные парки, которые «созданы для защиты и сохранения выдающихся пейзажей и дикой природы в естественном состоянии». Это означает, что на их территории «запрещается строительство дорог и домов отдыха, очистка земли для сельскохозяйственных нужд, загрязнение воды, использование огнестрельного оружия, уничтожение диких животных».
То есть, соберешься ты на рыбалку, приедешь по бездорожью к какому-нибудь притоку Инда, а тут тебе ни из ружья пострелять, ни сельскохозяйственную нужду справить. Не для русской души это. В таких условиях не рыбалка получится, а хрен знает что. Может, поэтому мой знакомый и уехал оттуда. Мой муж, во всяком случае, точно бы уехал.
У нас вся квартира держится на удочках, спиннингах, мотках лесок, попперах и воблерах.
Когда я вернулась в Луганск, в центре города встретила этого пакистанца. Стоим, пьем кофе на улице. Напротив нас один из университетов нашего города, который теперь весной выдаст выпускникам диплом ЛНР (жду с предвкушением).
Мимо нас проезжают машины. Некоторые из них цвета хаки, номера сняты. А окошки с тонированными стеклами немного приоткрыты и из них торчат спиннинги и удочки. Пока мы пили кофе, мимо машин пять таких проехало. У меня прямо сердце екнуло: выловят всю рыбу, гады. Муж мой узнает, вообще домой не вернется. Найдет себе в Крыму ладную татарочку, которая будет ему чебуреки жарить и шурпу варить, и пиши пропало.
Увидев в моих глазах тревогу и скорбь, знакомый спросил: «Что,страшно?». Я представила мужа, уплетающего кыздырму с субпродуктами под татарские лирические напевы, и честно призналась, что, да, страшно. «Я тебя понимаю: не каждый может нормально реагировать на то, что в нас посреди бела дня из автомата целятся!» — продолжил он.
Оказалось, что это не удочки, а оружие. Ездят по столице ЛНР машины без номеров, а из них ведется контроль над порядком. Стоишь ты на улице и кофе пьешь, а из проезжающей мимо машины в тебя целятся и смотрят, не нарушаешь ли чего. Сразу на душе спокойнее стало – не на рыбалку едут! Значит, все хорошо.
Даша Тундра для Informator.lg.ua