Мой папа позвонил своему знакомому, связанному с одной из воюющих сторон, и спросил: «У вас ракеты есть?» Знакомый немного помялся, обескураженный папиной внезапной прямолинейностью. Поняв, что отрицать очевидное смысла нет, грустно ответил: «Да».

«А есть такая, чтобы типа фейерверка? Хочу на Новый год с балкона пульнуть!» — беззаботно продолжил мой отец.

Знакомый объяснил, что у моего отца несколько превратное представление о военных ракетах. И что если он такую ракету где-то и добудет и запустит ее с балкона, то весь дом вместе с ракетой и папой улетит к маме, которая сейчас за границей.

Моему папе 75 лет и это хороший показатель, дающий надежду, что у меня тоже есть шанс дожить до этих лет и так же умудриться не повзрослеть. Это от него мне достался оторванный от реальности оптимизм, иногда попахивающий безумием.

Нет, я не хочу сказать, что папа у меня чокнутый. Он отличный мужик. Харизматичный и компанейский. Всю жизнь работал шахтером, сорок два года под землей. Когда события в Луганске стремительно развивались и все, кто мог, пытались покинуть город, мой папа поехал на дачу. Под пулями и взрывами. У него там виноград. Спустя время, когда мы узнали, что в этом дачном массиве идут бои, а заодно выяснили, что седеть не больно, папа вышел на связь.

«Доця, привет! У меня все отлично! Сидим с другими дачниками в погребе, первую помощь раненым уже оказали.  Коллектив нормальный, общительный». Все отлично у папы, понятно. И практически все лето он умудрялся курсировать между квартирой и дачей, на все уговоры уехать из города отвечая: «На кого я дачу оставлю? А вдруг военные виноград вытопчут?»

Меня восхищает в отце эта дикарская спонтанность и юношеская увлеченность. Маменьку это раздражает. Она вообще считает, что мужчина должен сосредоточиться на своей единственной годной функции – добыче мамонта. В идеале, в процессе мужчина от усердия становится немым. Но не глухим – слух ему пригодится, чтобы прислушиваться к желаниям возлюбленной.

Мама у меня тоже удивительная. Заботливая, как все мамы. Сейчас она гостит у родственников за пределами ЛНР. Звонит мне каждый день и заботится о двух вещах: чтобы меня не убили и чтобы я не упала, так как она читала в Интернете, что у нас стреляют и гололед.

Мама – мой самый строгий критик. Она считает, что я бездарь и у меня ни лица, ни фигуры. Нет, она так говорит, а считает совсем по-другому, но у нас не принято это озвучивать. Я обычно отвечаю, что с такими генами, как у меня, по-другому быть не могло. Однажды она прочитала что-то из «Дневника столичной дамы из ЛНР». Сказала: «Мне очень понравилось! Я тебя из друзей в социальных сетях удалила на всякий случай». Объяснила, что время сейчас такое: вдруг у меня начнутся неприятности из-за того, что я пишу. Вот так, я обрела родительское признание, на фоне чего от меня отреклись.

31-го декабря исполнилось 49 лет со дня свадьбы моих родителей. Таким образом, мама с папой встретили порознь целых два праздника: годовщину свадьбы и Новый год. Мама позвонила мне утром и передала, что если папа не сбреет бороду к ее приезду, то она его убьет. Потом в гости зашел папа с частично сбритой бородой. Принес мне собственноручно накромсанный оливье, передал, что если мама в скором времени не приедет, то он вообще не будет бриться в знак протеста. Соскучился он. Мужчинам это свойственно – если дама сердца ускакала на белом коне за горизонт, то в ожидании ее возвращения они начинают тосковать, готовить оливье и мыть полы к Новому году. Даже я у себя их не помыла к празднику.

Мои родители устали  бояться. Устали бояться друг за друга, за меня, из-за того, что не прекращаются бои. Они вместе, бок о бок, устали бояться за дачу и папин виноград. Устали бояться, что останутся без пенсии – главного источника существования. Устали от всего.

За 49 лет они ни разу не расставались так надолго – на три месяца. В честь предстоящей встречи мама пообещала купить папе большой телевизор, а папа поклялся к маминому приезду сбрить недобритую бороду. Если вы знакомы с моим отцом, вы поймете, чего ему это стоило.

Даша Тундра для Informator.lg.ua