Оверлорд – капитан 92-й отдельной механизированной бригады. На пару дней вернулся с фронта. Затем обратно – защищать город Счастье.  Пользуясь случаем, мы решили узнать мнение кадрового офицера о противнике, армии, батальоне «Айдар» и ситуацию на его участке фронта.

Про обстановку на фронте

Сейчас противник стреляет по городу (беседа состоялась  5 февраля — авт.). По нам не попадали очень давно. Целенаправленно бьют по жилым домам. Недели три назад они выдвинули счастьинцам ультиматум: если вы не будете нам помогать, мы будем обстреливать город. Половина тех, кто там жил, уехали, в городе осталось очень мало людей. Действия противника активизировались девятого января, потому что тогда приехал очередной «гумконвой». Сейчас обстрелы уже не такие интенсивные, потому что у них заканчиваются боеприпасы. Как только приезжает «гумконвой», начинается ад. Проходит неделя-полторы – у них кончаются заряды, все стихает. Они начинают просить перемирия. Потом приходит новый «гумконвой» и все начинается сначала. От нас им тоже достается. Из последнего – мы уничтожили три их САУшки и три танка. Наш танковый экипаж только контузило. Никого не ранило, двухсотых нет.

Они действуют по одинаковому принципу – малыми группами. Вышли, обстреляли, ушли. Крупномасштабных боевых действий с привлечением больших сил на нашем участке фронта нет. Действуют маленькие бронетанковые группы: два БМП, два танка, плюс небольшое прикрытие из пехоты, гранатометчиков – и все. И, конечно, постоянные артиллерийские обстрелы. Других действий пока нет.

Мы ведем постоянную разведывательную деятельность. Это происходит так: утром комбриг ставит задачу, днем работает разведка, пехота, выявляем цели. Ночью артиллерия их уничтожает. Целый день мои ребята – разведчики – дают донесения, где какие новые выявлены группы, цели. Начиная с шести вечера, всю ночь по ним работает наша «арта». На следующее утро: пошли проверили, кто там остался. Откорректировали цели и опять удар артиллерии. Каждый день командир требует разведданные, чтобы каждую ночь у артиллерии была работа.

Про успехи

Успехи значительные – я, честно признаться, не думал, что так будет. Сегодня два моих бойца на одном танке уничтожили три танка противника. Наши стреляли из окопа. Из-за леса вышла группа из трех танков противника. Все три были уничтожены. Башни взорвали, полностью сожгли. Три выстрела, три прямых попадания. Наших ребят только контузило, снаряд рикошетом царапнул по башне.

За время боевых действий уровень профессионализма нашей армии вырос очень значительно. Не хватает, современной техники. Но я уже успел ознакомится с некоторыми американскими образцами. К примеру, противоминометные радары. Мы применяли их на Счастинской ТЭС. Очень хорошая штука. Принцип работы: стоит типа радара установка. Она постоянно посылает сигнал в определенном радиусе на сверхзвуковых частотах. Когда противник выпускает сигнальную ракету, осветительный патрон, залп из миномета, все что летит меньше 1000 метров в секунду, эта система тут же фиксирует место, откуда был произведен выстрел. То есть враг успевает произвести один выстрел, а им в ответ уже летит. Благодаря этой штуке все три последние группы, которые стреляли по ТЭС, были уничтожены после первых двух выстрелов. Мины ложатся в метре от точки выстрела противника, отличная вещь. Потери у противника намного больше потому, что наша «артуха» хорошо работает, не пехота. У нас артиллеристов всегда хорошо учили. Приборов наблюдения нет, это правда. Но наши артиллеристы лучше российских, не говоря уже о «сепарах».

Про «Айдар»

Мы стоим рядом. У нас с ними отличные отношения. В «Айдаре» очень много профессиональных воинов прошедших всю АТО. Там много местных, людей из Луганской области. У них, в отличие от армейских, не очень хорошее снабжение. Можно их конечно обвинят в мародерстве, но если люди сидят по семь месяцев без снабжения… За пять месяцев я не встречал случаев мародерства. Единственное, я знаю, что рядовые айдаровцы «крышевали» таксистов, «крышевали» один клуб в городе Счастье. Это не от хорошей жизни, им тогда седьмой месяц не платили зарплату. Наш комбриг навел порядок, айдаровцы, конечно, были злые, но «крышевания» прекратились. Сейчас в Айдаре остались самые нормальные ребята, мародеров или еще каких-то плохих людей уже нет.

Про военное положение

В военном положении есть свои плюсы и минусы. Я не политолог и в политике плохо разбираюсь. Но я слышал, что если мы введем военное положение, никто не поможет нашей стране деньгами. Военное положения, я так понимаю, вводится во всей стране. Это означает, что будет комендантский час. Вы же не хотите в десять часов вечера уже спешить домой?

Про генералов

Меня очень беспокоит наше министерство обороны. Оно кажется очень аморфным. За последние шесть месяцев складывается такое ощущение, что все без исключения высшие руководители, генералы, боятся брать ответственность на себя и отдавать толковые приказы. По-моему от них нет никакого толку. Они все боятся или куплены, я не знаю.

Про комбрига

Мы действуем успешно, только благодаря нашему комбригу. Наш комбриг – полковник Виктор Дмитриевич Николюк – шикарный человек. Я не встречал командира лучше. Он не только отлично командует, но и хорошо относится к людям, к местному населению. Благодаря ему в Счастье к 92-й нет никаких претензий. Даже специальные нашивки разработали, что бы люди отличали «Айдар» и 92-ю.

Про врага

В основном мы воюем с российской армией. Первое мое столкновение было с горно-пехотной осетинской бригадой. Ребята приехали на прогулку и через два дня «уехали». Они стали на  «Веселой горе», это такая высота возле Счастья. Мы все сразу увидели и одним артиллерийским ударом уничтожили всю бригаду. Потом мы зачищали эту гору, зрелище было не из приятных.  Встречались мы и с чеченцами. Они: «Аллах акбар!», мы в ответ залп и всё, они побежали. Местных «ополченцев» как таковых уже нет. Спецы-наемники – люди которые зарабатывают на войне, уже все заработали и уехали. За полгода такой работы они зарабатывают на два года безбедной жизни, это профессионалы высокого класса. Сейчас осталась только русская армия – никакая совершенно. Ничего в них страшного нет, такие же балбесы как и мы (смеется), только у нас патриотизм через уши льётся, а у них боевого духа – ноль. Их тупо заставляют. Воевать они не умеют, каких-то особых тактических действий я за шесть месяцев ни разу не увидел. Гибнут они десятками. Наши потери с их потерями несопоставимы. За полгода 92-я бригада потеряла двенадцать убитыми и сорок девять ранеными, а они только от одного артиллерийского удара целую бригаду потеряли.

По полету ракеты «града» я могу определить, россияне это выстрелили или «сепары». «Сепары» не умеют правильно заряжать «град», поэтому у них ракеты летят в разные стороны или отстают друг от друга и падают в разные стороны. Если снаряды ложатся кучно, в рамках определенного периметра, значит, это русская армия стреляла. Точно такая же ситуация и с другой «артой». А «сепары» просто стреляют «в ту сторону». У нас был случай: «сепары» промахнулись и попали в речку, в Северский Донец. Всплыло полторы тонны рыбы. Наши бойцы выловили, и благодаря «сепарской» непрофессиональной стрельбе накормили всех своих и все Счастье.

Про технику

Техническое состояние армии никакое. Устаревшее говно! Качество запчастей очень низкое. Пока техника доезжает до места, она уже перестает работать. Башни на танках вечно не отрегулированы. Ее телепает, дергает, прицелится невозможно. Патрубки, дюриты старые. Антифриз вечно вытекает. Семьдесят литров антифриза это гривен пятьсот по самым дешевым ценам, а закупают его для министерства обороны, наверное по самым дорогим ценам. Огромные убытки для армии.

На такой технике добиваемся результата на голом энтузиазме. Мы в полевых условиях делаем ремонт коробки передач. Ремонт раздаток и так далее. И все благодаря волонтерам. То, что дало для моей роты государство, это ничтожное количество по сравнению с тем, что привозят волонтеры.  Ключи, прокладки, манжеты, головки, масла, свечи зажигания, самые обычные, такие же, как в любой машине, резинотехнические изделия – всего этого не было, и это все волонтеры.

Про БМП, БТР и Нацгвардию

На войне БТРу, строго говоря, делать нечего. БТР – это бронетранспортер, то есть его предназначение перевозить, а не воевать. Наша бригада – единственная укомплектованная БТРами, потому, что она создана на базе Нацгвардии, а Нацгвардия предназначена для внутренних разборок, в которых и используется БТР. Все остальные бригады укомплектованы БМП-2 –  боевой машиной пехоты. Ее задача – непосредственно участвовать в бою. У нее мощнее броня и вооружение, двери открываются сзади, а не по бокам как у «бэтеров», чтобы солдаты выходя укрывались за машиной, а не подставлялись под пули.

Но нам поставляют только старые БТРы. Новые отдают Нацгвардии. Хотя мы воюем на переднем крае. А Нацгвардия берет и уничтожает эти машины. Да, они герои, я не умаляю их заслуг. Но Национальная гвардия только сформировалась, там нет специалистов по БТРам, а у нас они есть.

Про мобилизацию и возраст

Мобилизация конечно нужна. Нужны свежие резервы. Только надо призывать максимум до сорока лет. Многие по возрастному цензу мобилизации проходят, а по возрастному цензу войны уже нет.  Потому, что физически мужики в возрасте уже не справляются с поставленными задачами. Люди погибают только потому, что из-за возраста не успевают вовремя укрыться, отбежать, спрятаться или среагировать вовремя. Вот у меня в роте был Дед, он погиб. Не успел укрыться от артобстрела. Да, он афганец, да у него много опыта и он хорошо знает военное дело. Но он физически уже не способен выполнять поставленные задачи.

Целый день надо носиться на ногах, таскать на себе бронежилет, оружие, разгрузку. То есть килограмм двадцать минимум. Да, есть узкие специальности, которых не хватает. Тогда можно человека взять, но только в случае если эта специальность не связана с действиями на передовой.

Самые толковые – это конечно тридцать, сорок лет. Молодежь, в основном, дерзкая, глупая. С другой стороны это хорошо, что они дерзкие и глупые – меньше страха.

Про местное население

С местным населением у нас работают замполит и командир бригады. Если противник произвел обстрел города, сразу привозится клеенка, шифер, фанера, чтобы люди могли на первое время забить дыры.

Со временем у нас появляется избыток определенных продуктов. Мы держим у себя запас на десять дней, не больше. Чтобы продукты не пропадали, мы возим еду в школы, детские сады, просто раздаем людям. То же самое делают остальные бригады. Люди благодарны. У нас этими вопросами занимается командир отделения, но часто мы делимся продуктами и по собственной инициативе.

Не знаю, платят там им пенсию или нет. Но возле магазинов всегда стоят бабушки. «Хлопцы нема чого поїсти? Нет хлеба, ребята?»  Мы отдаем, тушенку, сгущенку. Без продуктового пакета я в город уже не езжу. Как-то забыл, так как было стыдно, что нечего дать!

Наши пацаны встречаются с местными девчонками. Природные потребности, так сказать, есть и у девчонок, и у пацанов. Все молодые. Никаких изнасилований, все по обоюдному согласию.

В целом отношение местного населения лояльное. Однако «сепары» бывает минируют продукты, которые они под видом мирного населения передают нам. Поэтому от местного населения мы очень осторожно принимаем продукты. Едет, к примеру, фермер на тракторе, остановился: «Возьмите мальчики, молочка». Спасибо большое – отвечаем. Кто его знает – мирный он или нет. Отъезжаем за угол и выбрасываем, даже не пробуем. Лучше не рисковать.

Про замполита

«Заступник з виховної роботи» – название говорит само за себя: воспитательная работа. Приехал, посмотрел у кого какое морально-психическое состояние. Люди устают морально, устают физически. Он поговорит, расспросит о проблемах, поддержит. Работает как психолог. У меня в роте есть должность – офицер-психолог. Выше в батальоне и бригаде такая же должность уже называется – «заступник з виховної роботи». Замполит отвечает за отпуска, за поощрения, за работу с местным населением, за морально-психологическое состояние личного состава.

Про моральную усталость

У каждого человека свой предел. Я за полгода ни капли не устал. Я кадровый офицер. Гражданским конечно тяжелее. Некоторые начинают хандрить через месяц, некоторые через три. Я постарался всех своих через три месяца отправить в отпуск. Десять дней боец побыл дома, возвращается – новый человек. Это если возвращаются. Около десяти процентов после первой побывки не возвращаются. И это тоже хорошо. После второй возвращаются все. Те, кто не возвращаются, сами себя отсеивают. Если человек морально неустойчивый, лучше ему остаться на гражданке. Конечно это дезертирство и реакция армии соответствующая. Если человек не появляется, я пишу рапорт в котором прошу начать служебное расследование. Замполит проводит расследование, действительно ли человек не вернулся, почему, в каком он был психологическом состоянии, какие были боевые качества. После расследования возбуждается уголовное дело. Даже если человек вернулся, но в часть, а не на боевые позиции – это тоже считается дезертирством.

Про артобстрелы

По городам и другим населенным пунктам мы не стреляем. Да же если знаем, что у них там опорный пункт.  Комбриг не дает добро на такие действия. Это запрещено, даже если мы разведали точные координаты. Даже если мы точно знаем, что там стоит танк или град и мы точно не промахнемся, нам нельзя стрелять по населенным пунктам.

О том, кто стрелял

Определить направление откуда прилетел снаряд можно находясь на точке, возле воронки. По воронке специалист определит тип снаряда, направление, примерную дальность. Специалист может определить и по видео, но тогда он должен прекрасно разбираться в местности, иметь возможность сверить видео с картой местности. Потому, что немного изменив угол с которого снята воронка, можно создать впечатление, что снаряд прилетел совсем из другой стороны. Изменив угол обзора на сантиметры, учитывая дистанцию, ты ошибаешься на километры.

Беседовал Денис Мацола для Informator.lg.ua