15 февраля началось очередное перемирие в зоне конфликта на востоке Украины. Журналисты Informator.lg.ua отправились в район трассы Артёмовск-Дебальцево, чтобы своими глазами увидеть, что последует за подписанием Минских соглашений.

Двенадцать часов до перемирия

«Вчера привезли 123, позавчера — 87, за сегодняшнюю ночь вывезли 28 человек… И это только трехсотые», — рассказывает Игорь Илькив, командир мед. роты Нацгвардии. Несмотря на оперативное окружение, из Дебальцево регулярно пребывают колонны с ранеными.

Игорь Петрович  нервно курит одну за одной. Сутки назад его колону, при попытке вывезти раненых из Дебальцево, обстреляли боевики. Часть военных погибла, часть была взята в плен.

«Они видят, что едут «кресты» и все равно стреляют по раненым! Это уже четвертый случай обстрела медицинской колонны», —  возмущается он.

Мы общаемся с полковником в Артемовске, 14 января, утром.  Меньше чем за сутки до вступления в силу очередного минского перемирия. Подписи политиков уже поставлены, но люди продолжают гибнуть.

Медицинская рота, которой командует Игорь Петрович, пока единственная в Нацгвардии. Бывшие Внутренние Войска не предназначены для войны, а значит мед. роты им не положены.

За три недели медики развернули в Артемовске военный госпиталь. Здесь раненым из Дебальцево оказывают первую серьезную помощь, перед тем как отправить в глубокий тыл. Несмотря на так называемое «окружение», колоны с ранеными регулярно прорываются на большую землю.

«В последнее время изменился характер ранений, — рассказывает полковник. — Раньше было больше «тяжелых», сейчас в основном «легкие». Много психосоматиков: инсульты, инфаркты на нервной почве. Мужики моего возраста не выдерживают постоянного напряжения. «Легких» отправляем дальше в тыл, автобусом, «тяжелых» вывозим вертолетом или на реанимобиле. Вот недавно волонтеры подарили один такой. Спасибо им большое. Из-за обстрела наших колон мы потеряли уже четыре машины».

Несмотря, на большое количество раненых Игорь Петрович уверен, что в тылу намного больше истерики вокруг «дебальцевского котла», чем в самом «котле».

«Наши медики работают в Дебальцево, помогают военным», — рассказывает он, — «Недавно мы связывались с одним из них. Привожу его слова дословно: «Хватит разводить панику, у нас все нормально, держим оборону».

Восемь часов до перемирия

Покинув госпиталь, мы решаем проехать ближе к «котлу».  На трассе Артемовск – Дебальцево нам то и дело попадаются небольшие колоны военной техники. Машины часто названы женскими именами. Грузовики «Настя», «Ксюша» и «Наташа»; самоходная установка «Елена»; БМП «Котигорошко». Военные как дети – приходит мне в голову – дают имена неодушевленным предметам.

Везде валяются пустые ящики из-под зарядов «града», видно, что война тут уже долго. Здесь же встречаем две из четырёх медицинских машины. От них остались только ржавые корпуса. Совсем невдалеке от дороги, в поле, то тут, то там стоят расчеты украинских самоходок и «градов». Мерно бахает наша артиллерия. Густой туман прикрывает её от вражеских коптеров.  На всей трассе, мы – единственная гражданская машина.

«О чем вы говорите?! Какое перемирие? Кому верить, Путину?» — восклицает Алексей, солдат пятьдесят четвертой бригады, стоящий на посту возле поселка Луганское, — «Сколько уже было таких перемирий? А война все продолжается».

Ни один из встретившихся нам военных не верил в то, что через несколько часов действительно прекратится стрельба. Начиная с двенадцатого февраля, когда была подписана «Декларация в поддержку комплекса мер по выполнению Минских соглашений», обстрелы российской артиллерии только усилились.

Один из результатов этих обстрелов мы наблюдаем тремя часами позднее. В спальном районе Артемовска горит медпункт и стоматология, поврежден жилой дом. Один из снарядов упал в пяти метрах от здания школы. Крыша и два этажа местного общежития насквозь пробиты бронебойным «градом». Стреляли явно специально по жилому массиву. По какому-то счастливому стечению обстоятельств никто серьезно не пострадал. Местные жители охают и причитают. Они винят во всем украинскую армию.

«Когда все это кончится?!, — кричит на бойца ВСУ молодая девушка. – Зачем вы сюда пришли?! Вас никто не звал! Если бы вас здесь не было, сюда никто бы не стрелял! Ваши жены и дети живут спокойно!». «Закрой рот дура!», — не выдерживает боец. «Донбасс был, есть и будет Украинской землёй!» — кричит ей другой солдат помоложе. Мне кажется, что она не имеет ничего против последнего утверждения. Лишь бы не стреляли.

Военные и местные жители – две параллельные реальности, которые никогда не должны были пересечься. Они мешают друг другу. Местные мешают армии спокойно бороться с врагом. Военные мешают местным жить своей тихой жизнью. Смотря на эту сцену, я жалел, что войны уже не ведутся так, как в средневековье. Когда две армии встречаются в поле, где нет городов и случайных прохожих.

Восемь часов после перемирия

Мы приехали к поселку Мироновский, на крайний блокпост украинской армии. Если проехать еще семь километров вперед по дороге, то вас встретят ребята из «ЛНР». Как ни странно, но на крайней точке подконтрольной Украине территории, несут службу не добровольцы или кадровые военные, а ровенский «беркут». Если враг пойдет в атаку – по ним будет нанесен первый удар.

«Ребята, давайте мы про вас сюжет снимем, как вы героически служите», — предлагаем мы.

«Так мы не героически. Просто служим», — отвечают «беркута».

«Я сразу всем говорю: могу говорить о чем угодно только не о Майдане», — предупреждает «беркутовец» с позывным «Чуб». — Я служил вместе с ребятами из батальона Нацгвардии имени Кульчицкого. Этот батальон полностью состоит из самообороны Майдана. Больших врагов «Беркута» не сыскать!  Ничего, находили общий язык… На Майдане мы  просто делали свою работу. И сейчас, здесь, мы тоже просто делаем свою работу. Даже не свою, не милицейскую, а работу армии!»

«Чуб» получает тридцать гривен командировочных в сутки, плюс двойной оклад сотрудника милиции, пока находится в АТО. Правда, в новом году зарплату еще не выдавали.  По его виду не скажешь, что его это расстраивает. На месте, где должны быть погоны, у него привязаны две сине-желтые ленты, на плече нашивка официально несуществующего «Беркута».

«Так, что «Беркут» жив?» спрашиваю я его.

«Беркут» живет здесь», — показывает на нашивку. — И здесь», — улыбаясь прикладывает руку к сердцу.

«А перемирие как?»

«А, что не видите сами?»

В километрах двух левее от блокпоста, вражеские снаряды подымают облака пыли. Разрывы снарядов слышны каждые четыре минуты. Если обладать хорошим зрением, вдалеке – с правой стороны от дороги – можно увидеть три небольших квадратика: вражеские танки методично обстреливают позиции наших солдат. Отвечать нельзя. Начинался первый день очередного «перемирия».

Денис Мацола для Informator.lg.ua