Абсурдные обвинения, изуверские пытки и жестокие убийства сокамерников.  Общение с уголовниками и сепаратистами. Смертный приговор и чудесное освобождение… Всё это пришлось пережить обычному луганчанину, на полгода попавшему в застенки боевиков «Луганской народной республики».

Данным материалом Informator.lg.ua начинает серию публикаций, посвящённых проблеме незаконного лишения свободы в «ЛНР» и «ДНР».

Алексей Сергеевич, интеллигентный, грустный мужчина лет пятидесяти, рассказывает о пережитом подробно и обстоятельно. Так пишут книгу или заполняют милицейский протокол. Видно, что он боится упустить любую мелочь. Так, как будто всё, что он расскажет, навсегда перестанет являться ему в воспоминаниях. Периодически, на самых тяжёлых моментах, он останавливается и переводит дух.

Часть первая. Пленение

Когда начался Луганский Евромайдана я даже не задумывался о том – надо ли идти на митинги. Для меня это было совершенно нормально и естественно. Когда начались сепаратистские выступления я начал регулярно посещать проукраинские акции. Снимал видео и много фотографировал. Участвовал в изготовлении листовок, распространял их.  Я был рад и доволен, когда встречал на этих митингах многих своих друзей и знакомых. С одним из них, в последствии, я встретился при значительно менее радостных обстоятельствах – в подвале.

Перед тем как меня арестовали, я как раз собирался поехать подлечиться в санаторий. Оставалось до отпуска недели полторы. Мне звонили родственники уговаривали уехать, а я отвечал, что подлечусь и потом окончательно уеду. Мне нужно было забрать кое-какие личные вещи с места работы. Кроме того у нас стоял большой аквариум с рыбками, а так как никто из сотрудников уже больше недели не появлялся, я боялся, что рыбки подохнут и решил их покормить. В городе было много следов обстрелов и я, будучи человеком с гражданским мышлением, взял с собой фотоаппарат, чтобы это отснять. На всякий случай я взял с собой служебное удостоверение. Там было моё фото, печать, должность, я посчитал, что этого достаточно.

Входная дверь и окна на моей работе были простреляны, я отснял это и решил удалиться. В этот момент из расположенного напротив здания вышел человек в военной форме с автоматом. Он в грубой форме поинтересовался, что я здесь делаю.

«Пришёл на работу», – говорю. – «Какая работа?! Чё ты мне гонишь? Обстрелы идут, никто не работает! Документы!»

Я показал удостоверение.

«Чё ты мне тыкаешь?! Где паспорт?!» – «Зачем паспорт, есть фотография, есть фамилия, имя, отчество, есть печать». – «Засунь ты себе эту печать…. Чего ты сюда вообще припёрся?» – «Вещи забрать. Рыбок покормить». –«Какие рыбки?! Чё ты гонишь?! Ты на нас маячки пришёл ставить!»

Ещё один подошёл. Тот же вопрос, тот же ответ, та же реакция. Почему нет паспорта?

«Вот видите – ключ от моего кабинета, вот в удостоверении моя фотография, вон окна моего кабинета, давайте поднимемся, я вам покажу, где мой стол, где я работаю». – «На кой оно мне надо?!! Пошли, будем разбираться».

Сопротивляться двум вооружённым людям смысла не имело. Естественно я пошёл за ними. Когда я уже вошёл в ворота расположенного напротив здания, по амбразурам и укреплениям я понял, что они готовятся к нападению. Оглянувшись назад и не увидев на площади ни единой живой души, я, наконец-то понял, какую глупость я сделал! Они ждут нападения, кругом никого, тут появляюсь я, веду себя совершенно спокойно, расковано, ещё и имею наглость фотографировать.

Ну, а когда у меня забрали фотоаппарат и посмотрели снимки, которые находились на карте памяти… А там весь луганский Майдан, кадры киевского Майдана.

Они мне сказали: «Вот это ты удачно зашёл! Тебя прямо тут надо расстрелять!» – «За что?» – «А вот тут уже всё видно, кто ты и что ты. Очень хотелось бы тебя прямо тут застрелить или хотя бы ногу прострелить. Но у нас есть специалисты, они с тобой разберутся». – «Дайте хотя бы телефон – сказать родственникам, что случилось». – «Он тебе уже никогда не понадобится».

Через некоторое время приехала машина, надели мне наручники. Как в последствии я узнал, я попал в «контр-террористическое подразделение» под названием «Группа Быстрого Реагирования» (ГБР), который возглавлял Александр Александрович Беднов, более известный как «Бэтмен».

Повезли меня на территорию «машинститута» (Восточноукраинский университет – ред.), где и базировался этот «ГБР». Когда приехали, один из них мне показался знакомым. Пригласили этого «Бэтмена». Дали фотоаппарат. Стал задавать вопросы. «Что ты там делал? Там рядом расположен один из наших батальонов. Ты находился рядом с ними, с фотоаппаратом». Опять начал говорить про маячки.

«Какие маячки?! – говорю, – У меня хоть, что-нибудь при себе подобное нашли?» – «Та нам это не надо, достаточно того, что мы у тебя в фотоаппарате нашли». – «А что я такого противозаконного делал? Я фотолюбитель, ну и что?»

«А почему у тебя на удостоверении печать с трезубцем?»

«Я служащий, мне моё начальство это удостоверение в таком виде выдало, никто мне не давал права каким-то образом его менять».

«Ты должен был прийти к нам, проявить гражданскую сознательность, и удалить этот символ Украины».

Я всё ещё продолжал считать, что с этими людьми можно разговаривать аргументировано…

Я задаю вопрос Бэтмену:«Хорошо, вы вот говорите, что я должен был быть с паспортом. Но в паспорте тоже трезубец». Они между собой переглянулись…и –в качестве ответа –я получил сильнейший удар в лицо.

После чего Бэтмен стал говорить следующее: «Значит так, сейчас ты нам всё расскажешь, на кого ты работаешь, зачем ты туда пришёл, что собирался фотографировать, по чьему заданию. Если ты всё расскажешь, мы тебя отпустим. А если ты не расскажешь, мы будем тебя бить, резать, снимать шкуру, убивать». Начал всё это живописно рассказывать. Я смотрю на него и думаю: каким идиотом нужно быть, чтобы поверить тебе, что если я тебе «всё расскажу» — меня мирно отпустят.

«В таком случае можете меня прямо здесь стрелять, мне рассказывать, кроме того, что рассказал нечего».

Вначале меня отвели в наручниках в подвал. Подвал был ужасный: мокрый, по трубам текла вода, на полу лежали матрацы и примерно человек десять. Количество матрацев было явно меньше, чем количество людей.

«А как же вы тут спите?»  – «По очереди».

Были там люди на костылях, были люди с порезанным лицом, был один явно душевнобольной. Часа через два за мной пришли, вывели на улицу и повели в другой подвал. Сказали, пришло время с тобой разобраться. Один из них, по кличке «Хохол» – личность колоритная, демонстративно разговаривал на чистейшем украинском языке, сам бы из под Киева, –поинтересовался, какого размера у меня туфли:«Хорошие туфли, тебе они всё равно, скорее всего, уже, не понадобятся».

Сняли с руки часы, вытряхнули всё из карманов, даже мелочь. Один из сопровождающий грубо приказал мне садиться. Я присел на грязный, бетонный пол. В этот момент «ополченец» по кличке «Маньяк» нанёс мне сильнейший удар ногой в область сердца. Я упал. Другой сопровождающий – «Янек»– нанёс мне несколько ударов электрошокером в область поясницы. Это было очень больно. «Хохол» набросил мне петлю из синтетического шнура. Стал душить. Все хором они стали бить меня ногами. Сколько это длилось,  не помню.

Через некоторое время меня заставили подняться. За эту петлю-удавку потащили по коридору. Завели в другую комнату, которая как потом выяснилась, была у них пыточной. Вновь стали требовать «признания». Я, как мог, опять объяснил, что мне не в чем признаваться.

К моему несчастью оказалось, что я раньше, по работе, пересекался с «Маньяком» – штатным палачом этого подразделения. Мы иногда обменивались репликами, в том числе и по политическим событиям. Он был ярым украинофобом. Рассказывал, что он был связан со спецслужбами, что они в Европу тоннами наркотики поставляли, разлагали проклятый загнивающий Запад. Говорил, что нет такой страны как Украина. Что наша страна это недоразумение. Я, как мог, оппонировал ему. То есть он знал мои взгляды, знал, что я из себя представляю… Вспомнил меня. Но, тем не менее, настаивал на том, что я на кого-то работаю и выполнял какое-то спецзадание.

Он достал толстый синтетический шнур, отрезал два куска. На моих глазах сделал две петли. Потребовал, что бы я разделся. Полностью. Накинул мне на обе руки петли. Его помощники уложили меня на стол, вниз лицом. Руки растянули в стороны. Он начал методично избивать меня отрезком пластиковой трубы. По пяткам, по икрам, по бёдрам, по спине, по плечам.

Так как признаний никаких с моей стороны не последовало, он сказал: «Хорошо, тогда я буду выламывать тебе пальцы». Его подручные зафиксировали меня. Он поудобнее взял мою руку. Согнул палец, насколько это позволял сустав. И начал его выламывать. Я, естественно, как мог сопротивлялся, но мои возможности были ограничены. К счастью стол, на который меня завалили, оказался довольно хлипким, и после моих судорожных рывков он упал. «Маньяк» выругался и временно оставил меня в покое. Он приказал принести дверное полотно и сказал, что приступит к более радикальным действиям. Достал полевой набор хирурга, развернул его. Сказал: «Вот мои любимые инструменты». Продемонстрировал кусачки, хирургическую пилу, другие инструменты.

«А для того, чтобы ты не обижался, что я может быть занесу какую-то инфекцию, вот смотри, как я о тебе забочусь», – и издевательски демонстративно обработал пилу каким-то дезраствором.

Дверное полотно положили на пол, завалили меня, держали за руки, за ноги, несколько человек наступило на меня ногами. «Маньяк» взял мою левую руку. И стал наносить пропилы (Алексей вытягивает руку и показывает тонкие шрамы между фалангами пальцев – автор).  Я, как мог, извивался, кричал. Просил не калечить меня (голос Алексея меняется, он с трудом сдерживает эмоции, видно как тяжело ему всё это вспоминать – автор). Они требовали «признания». После этого он начала делать пропилы в другом месте. К счастью, они оказались неглубокими.

Я уверен, что пытая меня, «Маньяк» получал удовольствие. При этом они издевались, оскорбляли, пинали ногами. Я не помню сколько всё это продолжалось. В конце концов, видимо это им надоело, и они сказали, что прервутся на час.  Как он выразился, мне даётся «последняя уникальная возможность, ещё раз хорошо подумать», потому, как через час они вернутся и продолжат. Мне надели наручники и отвели назад в камеру. Голого. При этом дали указание всем остальным заключённым, что мне запрещено ложиться, запрещено со мной общаться. Как потом выяснилось, когда меня завели первый раз в камеру и «Маньяк» потребовал, чтобы я сел, один из заключённых, видя, что передо мной грязный бетонный пол, попытался подать мне стул. Когда меня вывели в пыточную, этого заключённого жесточайшим образом избили. И когда меня привели обратно в камеру, ко мне было отношение как к зачумленному. В тот день за мной больше не пришли.

Единственное, что когда я попросил воды, мне дали пластиковую бутылку воды из под крана. Я пытался хоть как то успокоиться, задремать. Я не верил, (Алексей останавливается, отводя от меня взгляд, он пытается сдержать нахлынувшие эмоции вызванные пережитым – автор) что можно человека, который не совершил ничего противозаконного, схватить, бросить в подвал, подвергать пыткам на основании каких-то совершенно беспочвенных предположений.

Продолжение воспоминаний Алексея читайте на Informator.lg.ua

Записал Денис Мацола, для Informator.lg.ua

Материал опубликован в рамках проекта “В поисках справедливости: Систематизация нарушений прав человека, зафиксированных в зоне вооруженного конфликта на востоке Украины” при поддержке Международного фонда “Возрождение”.

Если ваши близкие пропали без вести или были похищены, вы не знаете, где их искать и как освободить из плена, вам нужна юридическая помощь и вы стремитесь восстановить справедливость, после освобождения из плена вам нужна медицинская помощь – обращайтесь на горячую линию БФ «Восток-SOS» по телефонам: +38 (099) 736 42 41, +38 (098) 009 44 20, +38 (063) 917 09 71

Если вы хотите поддержать людей, переживших плен, или семьи, чьи близкие оказались в заложниках, вы можете предложить свою помощь по указанным выше телефонам или написать нам по адресу: [email protected]