В свете очередного симптома безумия, вырвавшегося наружу из бесконечно больного и так и недостроенного русского мира, вдруг выяснилось, насколько нежно и трепетно человечество относится к еде. Новый, слегка подзабытый, кумир, новая святыня, из чего-то всем необходимого и, казалось бы, вполне естественного, пища, хлеб насущный наш, превратился то ли в идола, то ли в великомученика.
Святыни, вообще-то, это такая хрупкая субстанция, которая может, как быть незыблемой, так и только лишь казаться таковой. Какие в мире ещё, или, пока ещё, существуют святыни? Ну, патриотизм снова в тренде. Когда-то, помнится, я жил в одном обществе, которое патриотизм довело до такого свирепого гротеска, что, как сейчас кажется совершенно естественным, это общество рухнуло под тяжестью собственных бесформенно-тяжеловесных патриотических нагромождений. И в результате, любое упоминание о родине, о набившей когда-то оскомину государственной символике сменилось отчаянным государственным нигилизмом на уровне Бакунина или Прудона. Или Курта Воннегута, у него в «Колыбели для кошки» есть такое определение нации, как бессистемное и безосновательное объединение людей, лишённое внутреннего содержания. «Ага, вы мне будете флаги перекрашивать, гимны переписывать, а я каждый раз буду с готовностью вскакивать, вспоминать, где сердце находится, и замирать, благоговея. Щаз-з-з.» И так в состоянии дискредитированного патриотизма проходили десятилетия и вырастали поколения. Патриотизм – это достаточно спорная, и, уж точно, не незыблемая святыня.
Святыня ли хлеб насущный? Учитывая то, сколько всего под его видом продаётся в наших супермаркетах и является совершенно непригодным для употребления в пищу, тоже нет. Хотя, конечно, представители страны, пережившей голодомор, пожалуй, не имеют права так о еде высказываться.
А представители страны голодающего Поволжья, или блокадного Ленинграда, на что имеют право? Только лишь на то, чтобы подтвердить знаменитый тезис о том, что людей не учат ни позитивный, ни негативный опыт, ни хорошие примеры, ни отрицательные.
Итак, что же это было? Это было заявление о намерении пережить кошмар. Избавляющийся от еды имеет все шансы от неё избавиться. Как это может произойти, я уж точно не смогу описать. Вспомнились документальные кадры китайской кинохроники, где хунвейбины, выполняя постановления премудрой КПК и лично великого Мао, ринулись на борьбу с главными вредителями народных посевов, воробьями. Уничтожали бедных птичек изуверскими методами, почище, чем россияне сыры, с помощью трещоток, не давая воробьям сесть на землю. Потом, измученные беспрестанным полётом, воробьи без сил падали на землю, где довольные хунвейбины, размахивая цитатниками Мао, собирали несчастных пернатых в огромные связки. Рапортуя, партии и мудрому правительству о том, что проклятые вредители обезврежены.
Позднее китайские товарищи выяснили незатейливую истину арабской пословицы: тому, кто не думает о последствиях, судьба не друг. Распоясавшиеся от безнаказанности гусеницы в отсутствие воробьёв аккуратно сожрали всё, что посмело вырасти на полях. Примерно так работает намерение и неуважительное отношение к продуктам питания – это часть общей программы по воплощению в жизнь кошмара.
Таким же пунктом общей программы является стремление вызвать на бой НАТО. Североатлантический блок, подобен сытому и довольному жизнью слону, который преспокойно занимается своими делами, снисходительно-недоумённо поглядывая на бешеную русскую Моську, захлёбывающуюся в неистовом лае. Сейчас, даже невозможно себе вообразить, что может заставить слона наступить на бедную, жалкую псину.
Одно время санкции третьего уровня казались невозможными и невероятными, но обезьянкам дали «Бук». Что будет детонатором взрыва для слона пока невозможно сказать, чей Боинг, и куда он полетит. Просто, вселенская несправедливость может подло и зловредно не позволить попасть в рай, но желающему попасть в ад, вселенная не откажет никогда.
Остаётся только догадываться, почему эта общность людей так стремительно тянется к катастрофе, причём, имея два варианта пути развития, в конечной мере, всегда будет избран путь поближе к краю пропасти. Не иначе, время пришло. По аналогии, гунны, может быть, и не были гениальными воителями, а Атилла – великим полководцем, просто, Риму время пришло. Для сравнения, карфагеняне с Ганнибалом тоже, вроде, в курсе дела были, как римлян побеждать, однако, разрушили сначала Карфаген.
Георгий Сущенко для informator.lg.ua