Боец с позывным «Дончанин» до недавнего времени был вынужден скрывать своё лицо. Но вопреки своей воле доброволец из партизанской группы «Равлик» стал известен всей стране. В интервью Informator.lg.ua «Дончанин» рассказал о том, почему до сих пор не демобилизовался, о соблюдении «минских договоренностей», продолжении революции и изменениях, которые нужны стране…
– Прошлый раз, когда мы записывали интервью с тобой, ты просил не показывать твое лицо. Что-то изменилось с тех пор?
– Ну, изменилось все и кардинально. Как сказал один мой друг: «Раньше тебя, Дончанин, знал весь Донецк, теперь знает вся Украина». Поэтому не имеет смысла скрывать свое лицо. Изменилось все кардинально: я стал солдатом ВСУ, ну так же – добровольцем… Мобилизованный доброволец я. Наверно, первое и самое главное.
– Что тебя подтолкнуло на этот шаг?
– Сейчас все добровольческие подразделения – те, которые не числились ни в какой системе, то есть – ВСУ либо МВД – всех выводят с передовой. У меня цель воевать дальше за свою страну, освобождать свою страну. Поэтому, если у меня есть цель, то любые средства хороши в этой цели . Соответственно, только так я могу продолжать дальше воевать – чтобы я был официальное лицо, чтобы оружие у меня в руках было официально. Вот пришлось мне легализоваться в 93-ю бригаду. То есть на данном этапе батальон ОУН легализуется в 93-ю бригаду. И на сей день я официально называюсь «солдат первой роты первого батальона 93 бригады».
– Сколько ты уже в АТО?
– Ну, где-то год и четыре месяца.
– Не устал воевать? Не тянет на дембель?
– Не тянет на дембель. Ну, прежде всего – мне демобилизоваться некуда. Это первое. Ребята когда говорят: «А сколько ты воюешь?» – «Год с лишним». – «Ой, а дембель когда?» – «А дембель у меня будет после победы»… Мне просто некуда ехать – у меня все на оккупированной территории: у меня там жилье, у меня там была работа. Относительно устал. Наверно, приходят времена, конечно… Да, бывают моменты, когда опускаются руки, когда ты видишь, что происходит на этой войне. Что очень часто, в последнее время… Это не война, а больше похоже на театр, на спектакль какой-то. Руки от этого опускаются. Но потом ты снова вспоминаешь, что ты боец, что ты воин, а не просто солдат, что есть цель. И я считаю, что если ты взял цель, если ты взял свою дорогу, то должен по ней идти. Потому что человек, меняющий свои дороги раз в полгода… Это не с лучшей стороны характеризует мужчину.
– Как ты охарактеризуешь положение на фронте на сегодняшний день?
– Мы почти год в одних и тех же окопах, на одних и тех же позициях – ни мы вперед, ни они вперед. Плюс – еще очень много тем: контрабанда и далее, далее, далее… То есть на этой войне все стараются заработать денег как-то… Это я говорю про руководство, я не говорю конкретно про тех, кто на земле здесь воюет.
Контрабанда – это огромные деньги. Топливо уходит в непонятном направлении, продукты солдатские уходят в оптовые базы и далее, далее, далее… Вплоть до того, что была история – водили фуры, контрабанду в коридоре под минометным обстрелом. То есть одновременно работают минометы, между ними – «мертвая зона» идет, а в этом коридоре ведут фуры… Есть история ребят – кто начал лезть, кто начал наламывать эту контрабанду – это пограничники были, у них сразу отобрали автомобили, посадили на базе, чтобы они не лезли… Это не война… Я знаю очень много людей хороших, которые действительно воюют, которые воины, но они ушли на дембель, они сказали: «Это не война, начнется активные рефаза, начнутся боевые действия, мы вернемся, мы станем так же в строй, но на данный день, в данную минуту, мы не видим этих боевых действий ради, которых стоит здесь сидеть». Год с лишним идет АТО, а по факту идет война. Это для Киева – «АТО», для кабинетов – «АТО», а ведь по факту идут военные действия. На годы…
– И ты готов к тому, что оставаться здесь годы?
– Я готов к тому, чтобы оставаться здесь годы. То есть, сколько надо, сколько это будет длиться, чем бы это не закончилось – я буду идти до упора. Воля або смерть. Либо мы освободим свои территории, сейчас – Донбасс, потом – Крым, либо придется погибнуть. Значит погибну, такая козача доля. Значит придется погибнуть за эту страну. Я считаю, погибнуть за Родину – это величайшая честь, выданная судьбой.
– Расскажи, пожалуйста, о батальоне ОУН. Что происходило с батальоном в последние полгода после того, как было поставлено условие о выводе нелегализованных военных подразделений из зоны АТО?
– Батальон ОУН – основная часть – выдвинулась на вышкольные центры. Батальон ОУН как движение политическое организовывается. Небольшие группы людей все равно продолжали воевать. Вешали на себя шевроны других подразделений, фактически являясь ОУНом, они дальше продолжали воевать за українську соборну самостійну державу. Комбатом у нас по прежнему является Коханівський Микола, замкомбатом Андрій Сивий інших командирив у ОУНа немає.
– А какие потери у батальона за этот год? – За год у батальона порядка шесть-восемь «двухсотых», а «трёхсотых» не пересчитаю.
– Семьи этих людей получили какие-то компенсации, помощь от государства? – От государства – нет, конечно. Мы же «неофициальные». Мы же воевали неофициально… Государство их не поддерживает ни в коем разе. Максимально, что пытается наша тыловая служба, наш комбат организовать им помощь, волонтерская помощь, но от государства они не видят ничего. Мы же не официально воевали.
– Почему сейчас бойцы ОУН переходят служить именно в 93-ю бригаду?
– Потому что бок о бок почти год мы с 93-й бригадой на этих позициях, то есть это наша линия фронта. Мы знает эти квадраты, мы воюем в этих квадратах. 93-я бригада никогда нас особо не подводила, 93-я бригада всегда нам содействовала во всем, поэтому было принято решение легализоваться конкретно в 93-ю бригаду – с теми, с кем бок о бок год уже стоим на боевых позициях. Такие же боевые побратимы, мы не делаем разделение – то ли это «Правый сектор», то ли это «Днепр-1», то ли это «Карпатська Січ», то ли 93-я, 95-я: все, кто бок о бок бьется, мы – побратимы боевые и у нас между собой не может быть никаких трений, никаких столкновений, потому что мы выполняем одну цель, делаем одну работу здесь – мы освобождаем Украину.
– Ты участвовал активно в донецком Евромайдане и дальше – в проукраинских акциях, на сколько ты считаешь достигнуты эти цели?
– Ни на сколько. Абсолютно ни на сколько, первую стадию мы прошли, мы скинули власть бандитов… Точнее – мы скинули не власть, мы скинули бандитов. Мы не поломали систему, система осталась та же. Мы же не вышли против Януковича и за Порошенко – нет. Мы вышли ломать систему. На сегодняшний день никаких изменений положительных я не увидел. Революция будет еще продолжаться, революция продолжается.
– Чего не хватило? Чего мы не сделали?
– Мы не подготовили патриотическую силу, которая действительно бы зашла с национальным интересом в этой стране. Опять пришли все те же, у которых основной интерес это – личный карман, это личная нажива, это личные интересы бизнеса, но не интересы страны. Хотя что-то начинает меняться. На данный день я знаю минимум 5-6 депутатов Верховной рады, кому я могу позвонить и спросить: «Друже, как у тебя дела?» Либо кому я, обычный рядовой боец, могу позвонить и спросить: «Да что ж вы делаете?» А он скажет свою позицию. Либо он объяснит это все… Но в основной массе не поменялось ничего. Не додавили, не подготовили силу, которую надо было заводить во власть.
– Какие конкретно изменения нужны сейчас? Наиболее срочные?
– Наиболее срочные – введение военного положения здесь, на востоке. Это прежде всего. Тогда мы начнем воевать, тогда начнутся какие-то приказы, связанные с войной, тогда не будет вот этой «минской зрады»… Вот тогда начнется реальное освобождение земли. Пока я этого не вижу.
Мирные договоренности… Какие «мирные договоренности»? Когда на прошлой неделе упало шесть кассет полных «градов» в районе Красногоровки и Марьинки – это мирные договоренности? Или когда я 10 дней назад заезжал в Невельское под 152мм САУ, а это было в 7 часов вечера, светло, над головой свистели снаряды – это минские договоренности? А наши в ответ – «арта» молчит: у нас нет приказа, у нас – «минские договоренности»… Есть история… я не знаю – то ли комбат или комбриг, не буду врать… открыл в ответ огонь. Ему выписал генштаб выговор – «минська зрада» у нас… Ну, он повесил этот выговор в рамочку на стене у себя.
Для остальной Украины надо, чтобы люди понимали, что война идет, война не закончилась. Потому что приезжаешь в большие города и видишь, что всем все равно. Я отвык уже от больших городов, я не могу, мне тяжело уже в шумных местах. Для меня дико… Когда я приезжаю в тот же Киев, в Днепропетровск – там люди сидят в барах, люди сидят в ресторанах, у них нет войны. «А дойдет до нас, тогда и мы пойдем». – Да когда, господа, до вас дойдет, можно идти в одном направлении – в направлении мужского полового органа… Если мы сейчас здесь не отстоим, то дальше Украина может вообще потеряется. Если мы не отстоим сейчас здесь.
Нам необходима смена власти. Власть, у которой будет стоять на первом месте Украина и украинский народ, а не собственный карман, собственный бизнес и что-либо еще – договоренности с Европой, договоренности с Америкой… Так мне не нужны никакие договоренности ни с Европой, ни с Америкой… И для меня не Евромайдан был, для меня был Майдан, потому что я не хочу ни здесь Европы, ни России, я хочу здесь соборну Українську державу. Сугубо независимое государство. Мы это можем сделать. Но этого в этой стране должен захотеть каждый. И каждый должен в это поверить, что мы это можем. У нас люди все ждут, что кто-то придёт, за них кто-то сделает. Да никто не сделает за нас в этой стране ничего, пока мы за себя сами не сделаем… Не за себя, а для себя. Прежде всего – для себя.
– Флаги вы повесили?
– Да. В первый же день, когда зашли на базу сюда. Причем вешали – один дончанин, другой – киевлянин. Много ребят очень с востока в подразделении – Селидово , Красноармейск, Новогродовка, Донецк…
– Такого шеврона я еще не видел.
– Я сам увидел у Сивого в машине и очень быстро повесил его на себя, говорю ты все равно ходишь без бороды, а мне как раз…
Беседовал Константин Реуцкий для Informator.lg.ua