Мне  часто  на странице в ФБ делают замечания, мол, почему вы мало пишете о проукраинских людях, оставшихся на Донбассе.  Надо больше рассказывать о патриотах, об их борьбе, — советуют диванные советчики,- желательно с фамилиями, фото и доказательствами, что они существуют. Выслушиваю замечания молча. Так же молча, отправляю в бан.

Маленькие подвиги больших людей

Вы думаете, мне не хочется написать о наших героях? О тех, кто, отказавшись от кабинетов и званий, делит  с побратимами промерзший блиндаж, читая высказывания в сети «все  судьи, прокуроры, милиционеры, чиновники сепаратисты».  О тех, кто передает данные о передвижениях противника. О тех, кто опрашивает население, собирая для нас важнейшие данные. О тех, кто распечатывает новости из украинских сайтов и блогов и распространяет по  городам в зоне оккупации.  Сотни историй, замерших у меня в блокноте. Вернее, подвигов. Маленьких подвигов Больших Людей.

Нельзя!  Могут узнать.  Отследить.  Там у людей нет моральных принципов. Сейчас те, кто поверил в  мечту о «русском мире» и не получил его, не получил льгот, улучшения жизни, еще сильнее ненавидит нас, украинцев. Мы не дали Путину захватить Украину, а значит, мы виноваты в том, что «новоросы» не получили от  России …Чего? Они уже и сами не знают. Лучшей жизни. А для каждого параметры «лучшей жизни» разные.

Сегодня, с разрешения героев события, я позволю себе рассказать об одном маленьком подвиге Больших Людей Свердловска.

Иван из Бирюково

Те, кто следит за моими записями с первых дней войны, уже знают многих свердловчан по фамилиям, узнают по описанию. И «героев» и Героев.

На самой границе с Ростовской областью расположено село Бирюково. Я писала о нем. Это там, где КПП «Должанский», трасса, по которой  круглосуточно курсируют те, кого нет на нашей земле. Бирюково-это первые бои. Первые потери. Первые страхи.

Бирюково, как у нас говорят, государство в государстве. Из-за олигархических кланов, оккупировавших Луганщину, область была поделена (до войны) между Ахметовым и Ефремовым, Королевской и Тихоновым, Килинкаровым и Кравченко. А вот Бирюково, из-за его колорита, украинского боевого суржика, зажиточных селян-фермеров, развитого сельского хозяйства, вроде бы, как и в городе и при клане, а вроде бы и нет.

Расположенное  на семи ветрах, Бирюково рождало странных людей, своевольных и  своенравных.  Там  родился и вырос  мой земляк Иван Лихолитов. В простой семье, без отца, без блата, но с  удивительным даром петь. Петь так, что «зори не хотели уходить с неба, а соловьи стыдливо замолкали»,- это не мои слова, а характеристика таланта Вани от самих бирюковцев.  Маленькая зарплата матери не давала Ивану возможности пойти учится, нанять репетиторов. Он пошел в шахту. Но разве можно обрезать мечте крылья? Нет! Тот, кто хочет лететь, он будет летать.  Ваня, работая в шахте, учился заочно и пел. Сам, на свою зарплату, без помощи власти, создал ансамбль украинской народной песни «Надвечір’я». Собрал хор. Представляете, худенький, тоненький, как лучик парнишка в окружении пышногрудых,  румянощеких, селянок, веселушек. Хихикают, подтрунивают. Ваня посмотрит гневно и сурово. А потом ласково:«Почали?!». И все.

Украинская песня на приграничной территории

Где бы они ни пели, в старой кладовой клуба, без окон и пола, в сельской церкви или на сцене  городского дворца культуры, они сияют. Они несут  такой свет, что у  зрителей  непроизвольно  текут слезы.  От тихого  прикосновения счастья. Так, наверное, прикасаются крылья ангелов, когда уносят наши грехи.

Городская власть делала все, чтобы закрыть хор и не дать ему развиваться. А они собирали полные залы. Своими силами провели Международный фестиваль украинской народной песни «Криниченька». Пригласили и удивили Нину Матвиенко. И хором, и селянами в вышиванках, и атмосферой, и «чистою українською мовою».

Ваня пригласил на фестиваль Кубанский народный хор. И в  приграничном  селе Бирюково , приехавший из России Кубанский народный хор,  в мирном 2010 году пел акапелла «Ніч така місячна». И когда их спрашивали, почему у них «не казачий» репертуар, они смеялись, «як не козачий, козачий, ми ж Україна, той репертуар у нас українських козаків».

Даже поступив в хор им. Веревки и став любимым учеником  Нины Матвиенко,  Ваня оставался руководителем «Надвечір’я» и  всегда приезжал между гастролями, чтобы петь в родном селе.

«Надвечір’я» в оккупации

Война попыталась внести свои коррективы  в жизнь села и хора. Кто-то принял сторону «мы за Россию»,  кто-то стойко убеждал селян, «тока с Украиной, бо в России ж ще гірше», кто-то занял отстраненную позицию, мол, сами разберутся.

Было время, что не звучали песни в селе. И ссорились, и спорили, и плакали. Но  видимо те, кому Господь  подарил крылья, не могут жить войной.  Ожил хор, ожило село.

Когда я спросила у них, могу ли я написать о том, что в зоне оккупации, в  январе 2016 года, в селе Бирюково было Різдво Христове, они засмеялись.

-Так о нас і газети  пишут. Правда,  ми  теперь «Надвечерье»,  но то пусте.  А Різдво було. Найшіріше Різдво, найгарніше. З колядками, з Різдвяною зіркою, з рушниками, з усіма традиціями, з кутею. Христос народився, то ж славили його!

-Леночка,- перебивают друг друга певуньи торохтушки,- у нас в селе, когда части военные стояли. Ну, те, которых у нас нет. Ой, не будем о политике. Хай им грець! А мы как запоем  в парке. Они пришли, слушают, плачут. Мужики такие, бородатые, загорелые, а плачут. А мы поем и поем. То веселые, то про любовь. Они и плясали, и что-то пытались подпевать. А потом  подходят и говорят: «Девчата, дай вам Бог здоровья  и счастья, за такие голоса. Мы, — говорят, — никогда таких не слышали. Красиво, даже сердце сжимается. Только иногда не понимали,  о чем вы поете. Вы на каком языке поете?».

Мы, — отвечаем, — поем на родном языке, на украинском, и на родном языке, на русском. А еще на итальянском  арии поем и на французском. Потому, что у нас на Украине, люди свободно говорят на том языке, на котором хотят.

Военные в ступор. Говорят, вы об этом никому не говорите. А то у нас есть полоумные, которые считают, что украинский язык, это язик фашистов и вас здесь заставляют на нем говорить.

Тут, мы поняли, что зря между собою ругались. Головы всем одинаково задурили. Надо петь. И поем. Сейчас люди просят больше петь на украинском.  Говорят, только сей час поняли, как хорошо жили  раньше, и как не ценили этого.

Спрашиваю, не трогают ли их «представители власти». Опять хохот.

— Дали репертуар, утвержденный . Песни военных лет. Русские народные. И шансон.  Ну, мы как взвыли (ехидненько фальшивя) их любимую «От сосны, от сосны». Леночка, в хоре, ты это не представляешь,-хохочут. Шансон сразу из репертуара  убрали. Так что справляемся.  Песни военных лет у нас всегда были в репертуаре. Но, знаешь, а ведь от «Чернобрывцев» все равно плачут. Даже русские. Сейчас песни Насти Приходько   поем. Вроде бы, как там, рядом, с вами. Мы же Луганщина-світанок України, как иначе!

Елена Степова