Попаснянский психоневрологический интернат – самое близкое к линии разграничения учреждение такого типа. Чем живет интернат, что заботит его пациентов — читайте в репортаже Informator.media.
Корреспондент Informator.media побывал в Попаснянском интернате за три дня до того, как во время получения взятки был задержан его директор.
Александр Колесников возглавил интернат в ноябре 2016-го. До этого он был заместителем директора, а еще раньше – работал в вычислительном центре.
В первый раз мы приезжаем в интернат в четверг вечером. Александр Иванович просит все перенести на завтра. Мол, рабочий день у руководства уже закончился, к тому же ему нужно получить одобрение у департамента здравоохранения.
В пятницу утром Колесников нас встречает, но за расспросами о жизни интерната отправляет к замдиректору, социальному работнику, культорганизатору и даже бухгалтеру. Они-де знают всё досконально, а он занимается только общим руководством, и в детали не вникает.
По версии прокуратуры, в некоторые детали директор интерната всё же «вникал».
Его обвиняют в том, что он вымогал и получил взятку от предпринимателя за согласование вопроса, связанного с повышением цен на продукты питания, которые бизнесмен поставлял в интернат.
Он, она и Дымок
«Мы были знакомы и до этого, но война нас разлучила», — вздыхает Олег.
«Мужчин отправили в мужские интернаты, а женщин — в женские», — добавляет Шура.
Олег живет в интернате уже 15 лет, Шура — 10. Общались они давно, но срочная эвакуация во время активной фазы боевых действий, отдалила их друг от друга: Олега отправили в Дмитровский интернат в Новоайдарском районе, а Шуру — в Новую Астрахань Кременского района.
После возвращения пара расписалась, и сейчас живет вместе.
Олег и Шура
«Хотите посмотреть, как мы живем?» — вдруг спрашивает Шура.
Мы проходим в комнату, и я с удивлением отмечаю, что дверь не была заперта на ключ.
Места здесь совсем немного — две кровати вдоль стен и полтора метра пространства между ними.
На подоконнике прохлаждается пепельного цвета кот, которого хозяева называют то Дымок, то Димок, и заслуживший особую благосклонность пары тем, что «переловил всех мышей».
Больше Ватикана
Через минуту в комнату заходит заместитель директора интерната Дмитрий Федченко.
Рассказывает, что у них с Олегом общий интерес — голуби, и они договорились, что вскоре построят на территории голубятню.
Федченко работает в интернате всего год. До этого трудился на попаснянских промышленных предприятиях.
Во время обстрелов Дмитрий Федченко приезжает в интернат даже по ночам
«Не страшно было так радикально менять сферу деятельности?» — задаю вопрос.
«Очень сомневался, переживал, — признается мужчина. — Но быстро адаптировался и доволен. Нравится делать что-то для людей».
Благо, разгуляться есть где: интернату принадлежат 96 гектар земли — вдвое больше, чем площадь Ватикана. Непосредственно двор занимает всего 10 гектар. Все остальное — фруктовый сад, водоем (в который недавно запустили рыбу) и поля, на которых раньше был «большой подкос».
«Он давно заброшен, но сейчас политика на восстановление в интернатных учреждениях подсобных хозяйств — огороды, теплицы, сельскохозяйственные животные… И в ближайшей перспективе мы рассматриваем полное восстановление», — рассказывает Федченко.
Мы выходим на балкон второго этажа, который открыли по нашей просьбе. Очень быстро здесь собирается с десяток человек. Мужчины курят, женщины сидят на скамейке. Один из подопечных, явно осознающий свою колоритность, с удовольствием позирует фотографу. На правом плече у него вытатуирован портрет девушки.
«Жена, — объясняет он. — Наколол, когда служил в Чехословакии. Ей понравилось».
Федченко только улыбается, видя наш интерес к мужчине, чем-то напоминающему постаревшего актера Мэттью Макконахи.
На вопрос о том, какой бюджет интерната на этот год, Дмитрий Федченко не отвечает, но, говоря о динамике, констатирует: за прошлый год провели всего один капитальный ремонт — крыши второго корпуса, а на этот год запланированы капремонт прачечной, замена водовода, ремонт пищеблока с заменой коммуникаций и восстановление первого корпуса.
«В четыре раза больше [размер выделенных средств] получается», — заключает замдиректора.
Когда восстановят первый корпус, то попаснянский интернат станет самым большим среди десяти учреждений такого типа, которые есть в Луганской области. Сегодня по количеству койкомест он уступает только старобельскому интернату.
«Меняется сама модель отношения, появляется больше понимания, — отмечает Федченко. — Мы стараемся одевать их красиво, мы закупили нормальную одежду. Стараемся организовать досуг. Ухаживаем за теми, кто не могут что-то сделать, а остальных стараемся мотивировать, чтобы они делали сами».
«Приходила домой и плакала»
Один из способов социальной адаптации — культурные мероприятия. Для их проведения в штат даже ввели новую единицу — культорганизатора.
Ольга Черниченко уже организовала для подопечных интерната несколько концертов, на которых выступали попаснянские школьники.
Свою работу она считает очень важной, но констатирует: нужен еще один специалист другого профиля:
«Хотелось бы здесь иметь психолога. Я пытаюсь вникнуть, но есть моменты, когда меня саму все это доводит до слез. Я приходила домой и плакала, мне жалко их было. К некоторым я не могу найти подход».
Среди тех, к кому Ольге найти подход оказалось просто — молодые люди (да, такие тоже живут в интернатах).
«Есть молодые, которые абсолютно адекватные, которые хотят развиваться. А те, кто здесь жили по 30 лет, у них уже сформировавшийся уклад в голове, который не изменить».
«За что рассказываешь?» — спрашивает Ольгу, подошедший к нам парень.
«За то, что с молодыми можно работать, а пенсионерам мало что можно доказать. Вот мальчик, Андрей его зовут. Он хочет приставку, хочет компьютер, он хочет развиваться!»
Андрею 34 года. По местным меркам он неформал — у него длинные черные волосы и несколько дырок в левом ухе.
«Любил раньше носить серьги. У меня тут было пять дырок, потом они позарастали, и я пораздавал серьги. Встречался с девушкой, и она сказала: „Сними, мне не нравится“. Я с санитаркой провстречался 12 лет в интернате. Была у меня житуха неплохая, пока директор не поменялся, блин. Пришлось уехать», — с сожалением говорит Андрей.
Андрей мечтает вернуть приставку, сменить телефон и получить профессию
«Что же не так там было с директором?» — задаю вопрос.
«Тут [в Попаснянском интернате] подошел к медсестре, отпросился, и пошел в город, — отвечает Андрей. — А там [в Дмитровском] не было такого. Там выход был только по разрешению, которое не всегда давали. Каждый день подъем в 5 часов утра! Днем спать нельзя. Переклички. Там ты был должен работать. Если ты не хочешь работать (подметать, на кладбище могилы копать), то могут потянуть к доктору, наколоть. Меня тоже на больничку отправляли за непослушание. За то, что я не хотел работать. И я четыре месяца пролежал в больнице. Меня там кололи галоперидолом, таблетки психотропные давали — от этих препаратов очень плохо было».
В Попаснянском интернате Андрею живется куда лучше. Едва ли не единственная его забота — сосед, не признающий частную собственность.
«У меня третья комната от угла, вы, наверное, туда не заходили. У меня телевизор есть — я привез. Приставка была, Sony PlayStation 2, но сосед продал. Без нее скучно, теперь только на телефоне в игры играю. Спутниковую антенну он тоже продал. Дисков у меня было штук 70, он и их сплавил. Я тогда уезжал на 10 дней, а ему деньги нужны были».
Сейчас в интернате живет 96 человек, которые делятся на три категории: те, у кого есть психические проблемы (например шизофрения в некоторых стадиях), люди с инвалидностью и люди пожилого возраста.
— Как вам живется с такими соседями? — интересуюсь у Андрея.
— Я не обращаю внимания! — невозмутимо говорит мужчина. — Если б я на все внимание обращал, то за 16 лет с ума сошел бы.
Не было бы счастья…
Главная особенность Попаснянского психо-неврологического интерната в том, что он находится в непосредственной близости от линии фронта.
Отсюда проистекают как все несчастья, в виде, например, сильно поврежденного в результате обстрелов первого корпуса, так и все «счастья», проявляющиеся в форме повышенного внимания со стороны властей.
Например, первый корпус планируют оснастить настолько современным оборудованием, что он должен стать медицинским центром для интернатных учреждений Луганской области. Но это перспектива неблизкая — если не будет перебоев с финансированием и новых обострений на фронте, то на это уйдет года три.
Пока же всё идет своим чередом. В апреле в интернат вернули предпоследнюю партию подопечных — их привезли из Кропивницкого. Последние «невозвращенцы» живут в Волчанском интернате на Харьковщине. Но там контингент особый — бывшие заключенные. До стабилизации ситуации их решено не возвращать.
Признаков этой самой стабилизации пока нет: звуки обстрелов слышны здесь почти каждый день, а последний серьезный «прилет» в этот район был в конце мая.
Можно было предположить, что близость войны будет негативно сказываться на состоянии подопечных, особенно тех, у кого есть неврологические заболевания. Но на практике всё оказалось не так.
«Подопечные уже привыкли и вполне нормально переносят, — заверяет замдиректора интерната. — Может быть они так спокойно реагируют, потому что боятся, что их снова могут отсюда увезти. Для них ведь это дом».
Иван Бухтияров для Informator.media