Крымское – одна из крайних точек «материковой» Украины на линии соприкосновения. От окраины до позиций боевиков «ЛНР» здесь всего полтора километра… Как жители прифронтового села в Новоайдарском районе на Луганщине выживают под обстрелами – без тепла, денег и перспектив – читайте в репортаже Informator.media.
Вечная передовая
Доехать до Крымского, конечно, не подвиг, но что-то героическое в этом есть. Особенно когда едешь на «девятке». Дорога, ведущая к селу, такая, что десять километров кажутся вечностью: грунтовка, разбитая колея, невысыхающие лужи, ухабы… На каждом из них ловишь себя на мысли: подвеска жива? Колеса целы? Думаешь: а как же местные-то ездят? Потом выяснится: никак. Ну, почти никак… Со строгостью контроля за перемещениями это не связано: досмотр на тех же блокпостах тщательный, но – в общем – обычный. Причина все та же: убитые дороги. Плюс отсутствие транспорта: маршрутки в Крымское давно не ходят.
После понтонного моста на горизонте наконец замаячили «крымские горки». Так их с недавнего времени называют местные, хотя начиналось Крымское с названия «Крымская яма» – из-за рельефа местности, и того, что тут останавливались на отдых крымские татары. Потом, при императрице Елизавете, здесь расквартировали шестую роту Бахмутского гусарского полка. Для охраны кордонов. Так что после этого уже почти не удивляешься, что Крымское – вечная передовая. Новая война это лишь подтвердила…
Летом-осенью 2014-го село несколько раз переходило из рук в руки. С теми, кто выступал против «русского мира», российские террористы расправлялись безжалостно. 42-летнего депутата сельского совета, майора милиции в отставке Геннадия Хитренко бандиты из так называемого «Великого войска донского» расстреляли прямо во дворе его собственного дома. Позже президент Украины наградил его орденом «За мужество» III степени. Посмертно.
Герой-патриот пытался тогда противостоять оккупантам. Сегодня его земляки пытаются элементарно выжить. В условиях обстрелов, отсутствия работы и каких-либо ясных перспектив на будущее. В этом и состоит их героизм. В котором надежда граничит с отчаянием, но последнее нередко берет верх. Из полутора тысяч «довоенного» населения в Крымском осталось около шестисот человек. И люди продолжают уезжать…
Работа как подарок судьбы
В продовольственном магазине Крымского (их тут всего три) – довольно скупой выбор продуктов. Небольшой холодильник с полуфабрикатами. Еще один – с колбасами. На полупустых полках – по паре рулонов туалетной бумаги и кусков мыла. Дешевое моющее для посуды и такой же «бюджетный» вариант – средства женской гигиены.
30-летнюю продавщицу Ларису, работающую тут относительно недавно, можно пожалеть, а можно назвать человеком, которому повезло. В зависимости от того, под каким углом зрения смотреть на ее судьбу: работа – это в Крымском как счастливый лотерейный билет, она есть у немногих. Молодая женщина сама воспитывает девятилетнего ребенка, и подумать страшно, как бы ей пришлось, не будь у нее этого – пусть и скромного – источника дохода. С другой стороны, людей ее возраста в селе почти не осталось. Из тридцати ее одноклассников, рассказывает Лариса, она – единственная, кто не покинул родные края. Трудно, страшно, но осталась здесь. Большинство же молодежи от войны и безысходности перебралось кто куда – в Лисичанск, в Северодонецк… Работы не стало. Свои разбитые дома многие так и не смогли восстановить: «Что тут, в этой безнадеге, делать?..»
– До войны работы в селе было больше, – рассказывает Лариса. – Сейчас из трех предпринимателей, которые занимались сельским хозяйством, остался один. Работает у него человек пять.
Я спрашиваю о местной власти – помогает ли? Женщина пожимает плечами:
– По поводу работы местной власти сказать ничего не могу. Чего-то кардинального в смысле изменений я не увидела. И что там наш сельский голова на самом деле делает – непонятно. Собак собирает, жалеет и все…
Эксперимент Константинова
Центральная улица в Крымском носит название Мира. Горькая ирония, которую ощущаешь, проезжая мимо разбитых домов. Да еще в каком-то людском вакууме: ни одного человека на улице. Еду и думаю: а как же голова военно-гражданской администрации Юрий Константинов со своими односельчанами общается? Или он и в самом деле только «собак собирает и жалеет»?
Во дворе здания ВГА, скромного, но ухоженного, с синим забором, – и впрямь сидит здоровенный пес, непонятной породы. Еще совсем недавно, местные собаку боялись, и даже хотели отравить, говорили, гавкала, кидалась на людей.
Константинов пожалел пса: смастерил для него вольер и приютил у себя.
Рядом со зданием новенькая детская площадка. Карусель, качели, горка, песочница – все в желто-синих и сине-красных тонах.
После назначения на должность 23 января 2017 года, Юрий – юрист, филолог, человек, прошедший АТО, – решил провести эксперимент. Сразу, не откладывая. Показать людям – что поменяется, если власть будет работать на благо народа. Ему, собственно, и деваться-то было некуда. Государство выделяет на благоустройство села 25 тысяч гривен в год. Копейки. Так что пришлось, по его словам, искать другие пути решения проблем. Работать, к примеру, с международными благотворительными организациями. Затем появились лавочки, высаженные деревья, разбитые клумбы. В местный клуб купили музыкальную аппаратуру. Через время в помещении амбулатории открыли аптечный пункт. Поубирали стихийные свалки.
А вот с дорогами проблему так и не решили. Хотя сам Константинов говорит:
– Дорога, аптека, маршрутка – это необходимо жителям… Совсем недавно прошел дождь. Так мы две недели не могли выехать из села на служебной «семерке». Конечно, это неудобно! Особенно когда срочно выехать надо…
Чуть не сказала в ответ: мол, мы и без дождя на «девятке» еле добрались…
Константинов продолжает:
– Когда открыли в начале июня гражданский понтон, через речку, нам пообещали военные, что они засыпят грунтовую дорогу камнем или шлаком. Проходит время – и никто ничего… Сказали: руководство поменялось, у них иное видение, помощи не будет… И я начал опять искать пути выхода из этой ситуации. Тем более, дорога – не на балансе, я не мог бы тратить на нее государственные деньги… Пришли на помощь фермеры и военные: дали экскаватор и другой транспорт, привезли двести тонн битого камня и довели дорогу до леса. Дальше работы остановились, потому что там «просыпать» нормально, чтобы ездить – нужно примерно 200 КАМазов. У нас ни камней столько нет, и, понятно, что никто не даст столько техники.
Местные жители жалуются не только на отсутствие дорог. Есть перебои с водой и углем. Не говоря уже о ситуации с газоснабжением. Крымское – один из четырех населенных пунктов в области, который остался без него с июня этого года. Перебитый газопровод до сих пор не восстановили, люди надеются лишь на помощь от волонтеров. Которые, по словам главы ВГА, долгое время помогали продовольствием и деньгами.
В общем, сказать, что «эксперимент Константинова» полностью удался, было бы, наверное, преувеличением.
– В большинстве своем местные так и не прониклись доверием к власти, — говорит Константинов.
Даже несмотря на то, что, новоявленный голова живет в самом центре села, в отличие от предшественника, который, по словам Константинова, жил в Северодонецке и в Крымское наведывался лишь изредка.
«Это сущий ад!»
Зое – 68. Она родом из Сибири, но в Крымском уже более 30 лет. Ее не назовешь пессимисткой, однако война разрушила ее жизнь. Муж умер, дети разъехались. Она осталась в Крымском.
– Никуда не езжу, – рассказывает. – Сижу дома. Раньше хоть маршрутки ходили, правда, недолго, но все равно. Можно было хоть в больницу поехать. А сейчас только через три недели в больницу смогла поехать. Дороги нет! Красный Крест, правда, недавно кур дал, потом помощь денежную. Я заболела, все деньги на лечение пошли. Газа нет. Хорошо, что котел хоть не выкинула. Угля нет, зато дрова дали. Топим, пока есть чем. Раньше «ящики» давали, там все было: порошки, мыло, ну всё, всё было… А сейчас, говорят, запретили, перестали давать. Хорошо хоть пенсию привозят исправно!
«Исправная» пенсия – это, как и работа, тоже «счастливый лотерейный билет». Далеко не у всех в Крымском она есть. 52-летний Александр, которого мы оторвали от заготовки сена на зиму, почти уверен, что век свой будет доживать без этой «заботы» от государства.
– К какой социальной группе я отношусь после пятидесяти лет, мне непонятно. Другие пенсии получают, им и надбавки дают, и помощь гуманитарную… Мы же выживаем. Спасаемся за счет хозяйства: поросята, коровы… Да и то, мы ездим в Лисичанск торговать, а на нас там акты составляют, чтоб не торговали. Вот жду повестку из суда. Это сущий ад! У меня нет пенсии, и я ее не буду получать. Потому что «не догоню», новая реформа! Я работал с двенадцати лет на это государство, а оно меня кинуло. Работал каждое лето. Люди шли на пляж отдыхать, а я на ферму работать. Потом в Газпроме, на шахте, водителем, кем только ни работал…
Танки из гипса
И работа, и разговоры о ней и вокруг нее – для Крымского больная тема. Однако выяснилось, что в селе, кроме продмагов, есть еще одно место, где можно как-то трудоустроиться: скромный магазинчик фигурок из гипса — маленький уголок, достойный внимания туристов (если такие рискнут проехать в эти края). Трогательное зрелище посреди разрухи. Даже не очень понятно, как те, кто все это затеял, решились тут, в отрыве от «большой земли», заниматься творчеством…
Когда мы вошли, две женщины раскрашивали уже готовые изделия. В двух небольших комнатах помещалось около двухсот фигурок: копилки в виде лягушки, собаки, лошади. Были даже танки с блокпостами – война и здесь наложила свой отпечаток… Оказалось, что над изготовлением сувениров трудятся целых десять человек. Затем их продают в Крымском и Славянске. Магазин открылся задолго до войны и, пожалуй, до сих пор является единственным украшением села. И чуть ли не единственным доказательством того, что жизнь здесь, на линии фронта, все равно продолжается…
Надежда Торопенко для Informator.media