«Пособники оккупанта» — кто они такие, как навредили Украине, и как их следует наказывать? Ряд юристов и активистов пытаются вписать в рамки украинского законодательства термин «коллаборационизм» в отношении тех, кто совершил преступления, связанные с войной в Донбассе и оккупацией Крыма. А вот участники всеукраинского общественного движения «Сила права» пошли дальше – занялись разработкой так называемого «закона о прощении». Какую сферу будет регулировать готовящийся документ, и что такое «процедура прощения» тех, кто навредил Украине, — разбирался Informator.media.
Простить нельзя наказать: квалифицируй свои «преступные действия» самостоятельно
По словам крымчанина Андрея Сенченко, главы Всеукраинского общественного движения «Сила права», деятельность движения и «Центра деоккупации и реинтеграции временно оккупированных территорий» направлена на защиту интересов пострадавших вследствие вооруженного конфликта. Пройдя по ссылкам, можно ознакомиться с «Концепцией ответственности»: обнародованы первая часть и вторая часть.
Андрей Сенченко отметил, что разработкой «закона о прощении» занимается «команда юристов, которую вошли и адвокаты, и практикующие юристы, и судьи – и бывшие, и действующие», а «эскизный» проект закона будет готов к концу января. Он будет включать поправки в УК и УПК, регламентацию «процедуры прощения», а также критерии, по которым будет приниматься решение о том, подлежит ли человек прощению.
Сенченко утверждает, что концепция состоит в том, «чтобы большинству граждан, волей судьбы оказавшихся в оккупации, разъяснить, что к ним никаких претензий быть не может; если они не совершали преступлений, им не нужно каяться». А вот граждан, которые совершили преступления в Крыму и ОРДЛО, предлагается разделить на две группы.
«Меньшая группа, которая совершила тяжкие и особо тяжкие преступления, те, у кого руки в крови, те, действия которых имели практическое тяжкое последствие, то эти люди никакой процедуре прощения не подлежат, они должны предстать перед судом и сесть в тюрьму за то, что они совершали. А те, кто совершил преступления средней и небольшой степени тяжести, могут рассчитывать на прощение», — говорит Сенченко.
Он разъяснил, что нужны изменения в Уголовный кодекс, а также отметил, что предлагается ввести в законодательство термин «коллаборационизм».
«У нас есть статья 111-я – «Государственная измена», в этой статье есть всего две части: часть первая предусматривает наказание от 12 до 15 лет тюрьмы; часть вторая – это если человека склоняли к государственной измене, но он тут же пошел, заявил, и ничего не делал, то он освобождается от ответственности. По сути, содержательная есть только одна часть – первая: от 12 до 15 лет. Но хочу сказать, что под эту статью – при творческом подходе прокуроров – может попасть огромное количество людей. Мы хотим в ряде статей Уголовного кодекса (109, 110, 111, и еще несколько стаей), если так можно выразиться, «сделать меню более гибким». Так, в 111-ю предлагаем внести понятие «коллаборант» и ответственность за коллаборационизм. Коллаборационизм это, в нашем понимании, государственная измена – в той форме, которая не повлекла за собой практических тяжких последствий для страны, и в этом случае, это будет отнесено к преступлению уже средней тяжести, и оно подлежит прощению», — говорит юрист.
На вопрос о том, как будет определяться тяжесть этих последствий, Сенченко ответил, что «над этим сейчас работает команда экспертов». Также, по мнению авторов инициативы, следует конкретизировать классификацию степени ответственности.
«Мы моделируем ситуации на всех основных группах. Например, военнослужащие не подлежат прощению, если изменили присяге; сотрудники СБУ не подлежат прощению, если изменили присяге, потому что профиль этой структуры – защищать государство. А вот дальше пошло: сотрудники МВД… Есть руководители, у которых были одни полномочия и возможности, и они поступили определенным образом; а есть – сельские участковые. И между ними есть большая разница. Есть члены незаконных вооруженных формирований, но есть шахтер, которого поставили на блокпост, и он никого не убивал, но он член незаконной вооруженной группировки; а есть тот, который убивал. Понятно, что есть огромная разница», — говорит Сенченко.
Иная ситуация – с педагогами, а также гражданами, которые в Донбассе и Крыму пошли голосовать на «референдум» 11 мая 2014 года. По словам юриста, «нельзя сажать в тюрьму за идиотизм».
«Есть люди, которые ходили на какие-то псевдореферендумы, и есть даже те, которые бегали с триколорами. Но нельзя сажать в тюрьму за идиотизм. А вот за конкретные действия, за которыми были последствия разной степени тяжести, ответственность очень важна… По учителям отдельная история. Мы предлагаем механизм люстрации. Например, представим себе учителя в моем родном Крыму. Ну, вот попали люди в оккупацию. Кто-то учил да и учил себе… А кто-то начал активно выслуживаться, и стал частью пропагандистской машины, которая корежит детям мозги и прививает ненависть к собственной стране. И в этом случае сажать человека в тюрьму, на мой взгляд, нельзя, но нельзя и оставить ему право дальше учить детей», — полагает Сенченко.
Процедура прощения, по его словам, должна быть «индивидуальная и добровольная».
Сенченко отметил, что процедура будет выглядеть так: после восстановления украинского суверенитета в Крыму и ОРДЛО граждане, которые думают, что совершили преступления, должны самостоятельно квалифицировать свои действия и определить собственную вину, открыв Уголовный кодекс. На это будет дано шесть месяцев. Гражданин, который полагает, что совершил преступление, «имеет право обратиться в украинский суд с заявлением о совершенном преступлении и с прошением о прощении». А далее у суда будут такие варианты.
«Вариант первый. Если человек просто эмоционально переоценил свои действия, и в них на самом деле нет состава преступления, то в этом случае суд принимает решение о закрытии этого дела за отсутствием состава преступления. Человек получает решение суда, что он не совершал преступления, и его не за что прощать. Это как раз вот для экзальтированных разных товарищей. Второй вариант. Если человек на самом деле совершил тяжкое или особо тяжкое преступление, но он недооценил степень тяжести. В этом случае суд передает эти материалы для расследования, но уже с учетом того, что была «явка с повинной». И в том случае, если преступление, в котором человек сознался, по критериям проходит под прощение, то в этом случае суд, на основании прошения, поданного человеком, выносит решение о прощении его от имени государства Украина», — рассказал Сенченко.
По его словам, «суть прощения заключается в замене наказания в виде лишения свободы, предусмотренного за совершенное фактически этим человеком преступление, на временное ограничение его прав».
«При этом мы предлагаем пакетно эти ограничения, которые заключаются в следующем: этот человек на 10 лет утрачивает право на государственную службу, военную службу, службу в органах правопорядка, работу в судебной системе и в органах местного самоуправления. Это первое. Второе: на такой же срок он утрачивает право на преподавательскую работу (для люстрированных учителей – пять лет; говорим о десяти годах в случае если человек все-таки совершил преступление). И третье – это право на участие в выборах, право избирать и быть избранным. В этом смысле есть сложность: если в части права быть избранным мы легко нашли правовую формулу, то вот в части права избирать – тут мы еще ищем. В нашей Конституции заложено, что это неотъемлемое право человека. Поэтому мы лишить избирательного права не собираемся, но ищем правовую формулу, которая позволила бы заморозить на определенный срок это его права, в том числе, с учетом того, что это его личный выбор был, когда он обратился. Решение о прощении, которое получает человек, не является индульгенцией на все случаи жизни», — говорит юрист.
По словам Сенченко, он и его единомышленники рады критике, которая обрушивается на авторов описанной концепции, а также отметил, что российская пропаганда работает против «закона о прощении». СМИ РФ, Крыма и так называемых «республик» распространяют информацию о том, что «после войны все жители Крыма и Донбасса должны будут пройти унизительную процедуру прощения, и после этого будут ущемлены в правах». Такие сообщения вызвали шквал возмущения. Жители ОРДЛО и Крыма, а также переселенцы, оставляют сотни сообщений, в которых говорят о том, что боятся окончания войны, так как опасаются «карательных процедур». По мнению Сенченко, украинские СМИ должны быть более активными, чтобы противостоять пропаганде.
«Хорошо, что критикуют. И то, что выдали российские СМИ – это хорошо, потому что они понимают, что наша инициатива как раз расшатывает их идею втолкнуть ОРДЛО со всеми привнесенными из России туда проблемами в руки всей стране, и инфицировать тем самым вообще Украину на долгие годы. Мы как раз, на мой взгляд, предлагаем такой равновесный вариант. Понятно, что достаточно тут есть ура-патриотов, которые кричат, что каждый, кто побывал в оккупации – ненадежные, и им вообще паспорта граждан Украины надо выдавать через десять лет… Но это чисто сталинский подход», — полагает Андрей Сенченко.
«Сидеть должны все» и «Они не виноваты»: мнения жителей ОРДЛО и Крыма
В социальных сетях разгорелись споры относительно термина «коллаборанты», а также ответственности за преступления против Украины.
Отметим, что мнения переселенцев из Донецкой, Луганской областей и Крыма разделились – одни считают приемлемой жесткую ответственность для «предателей», а вот другие полагают, что степень ответственности будет определить непросто, как и квалифицировать преступления.
«Я, например, за жесткое наказание тех, кто был с оружием, кто вселялся в чужие дома, кто орал вместе с российскими провокаторами «Россия!» — там однозначно, суд, срок и т.д. Хотя, те кто был в рядах боевиков, я думаю, сами сбегут, не дожидаясь арестов – Россия большая. А что касается тех, кто просто работал на поддержание жизнедеятельности городов, на выживание себя и семьи – там о каком наказании вести речь? Все очень индивидуально, у каждого, кто вынужден был по разным причинам остаться в оккупации были разные мотивы, это нужно учитывать…», — таково мнение дончанки.
«Украина откажется от претензий на Крым в обмен на безоговорочный возврат Донбасса. Самые активные растворятся на просторах РФ. А так же все желающие. И все забудется как дурной сон. И нечего воду в ступе толочь», — говорит крымчанка, в настоящее время проживающая на территории оккупированного полуострова.
«Здесь очень тонкая грань между теми, кто просто работал, и теми, кто нанёс вред. Вопрос в том, как это доказать. Узаконенное линчевание «предателей» тоже не выход, это отрицательно повлияет на имидж Украины на мировой арене, а также с точки зрения закона не совсем хорошо выглядит. (…) На мой взгляд, усовершенствовать законодательство следовало бы в плане детализации: какие именно преступления имеют отношение к войне, нужно ли слово «коллаборанты», что такое, вообще, «коллаборанты»? Посадить тётю Машу, мывшую полы в кабинете Захарченко, конечно, можно. Но какой в этом смысл и как это снимет напряжение в обществе? И, главное, во что превратится Украина, если виноватыми сделают всех, кто просто работал: шахтеров, медиков, пожарных, учителей, инженеров, механиков, водителей», — говорит переселенка из Енакиева.
«Я за наказание. За суд. За отстранение от работы. За лишение права голоса. Всех коллаборантов. Учителей, врачей, ментов, пожарников, налоговиков, судей. Только посмотрел сегодня интервью с директором ожогового центра в Донецке Эмиля Фисталя. Отличный специалист, мастер своего дела. Раньше был, наверное, и гражданин хороший. Так вот он на местном говнотв «оплот» говорил, что войск расейских тут нет. При этом лечил обожженных бурятов с танков. И плакал под песню какой-то певички ротом с псевдонимом «Славянская» о «письме украинского солдата маме». В песне такой смысл:» я стрелял по городам градом, я виновен, я «тут» почти фашист», я каюсь…» Да я бы таких сук за пропаганду и ложь просто расстреливал. Вот такое мое кровожадное мнение», — говорит житель Донецка.
Правозащитница: Есть риск несправедливого привлечения к уголовной ответственности
По словам эксперта «Центра информации о правах человека» Алены Луневой, позитивным посылом «закона о прощении», насколько можно судить по словам Андрея Сенченко, является то, что люди, которые живут в оккупации, не должны нести за это ответственности, исключая тех, кто совершил тяжкие или особо тяжкие преступления.
«А вот те, кто совершил нетяжкие преступления, должны пройти довольно странную процедуру «прощения». Сама концепция «прощения», лично мне не видится самой оптимальной в ситуации вооруженного конфликта в Украине. Потому что преступления, связанные с конфликтом, совершаются не только на оккупированной территории, но и на подконтрольной. И тут не очень понятно, каким образом в рамках этой концепции будет наступать ответственность за преступления, совершенные по эту сторону линии разграничения, и как будут применяться процедуры прощения в этом случае», — полагает Алена Лунева.
Она также отметила, что «не будут соблюдены процессуальные гарантии для заявителя: судья на судебном заседании ограничен в проведении судебного следствия, и проверить факты, изложенные в прошении о прощении, он вряд ли сможет», кроме того, «существует ст. 63 Конституции Украины, руководствуясь которой, человек имеет право не свидетельствовать в отношении себя и своих близких, этот принцип в озвученной концепции не принимается во внимание».
«Помимо уголовной ответственности и процедуры «прощения», озвучивается также такая санкция, как лишение или ограничение избирательного права на деоккупированной территории. Судя по интервью господина Сенченко, которые он дает СМИ, граждане Украины, проживающие на неподконтрольной правительству территории, после восстановления украинского суверенитета должны сдать свои украинские паспорта и получить вид на жительство, который не даст им права голосовать. Но подобное ограничение избирательного права не может быть воспринято законным и необходимым, и является явно дискриминационным», — акцентировала Алена Лунева.
Правозащитица подчеркнула, что также Сенченко озвучиваются тезисы о необходимости появления в УК Украины определения такого преступления, как коллаборационизм.
«Когда мы говорим о коллаборационизме и коллаборационистах, важно, как это будет прописано в законодательстве. В этой концепции, насколько я понимаю, коллаборационизм рассматривается как одна из форм государственной измены. При этом, на причастных к коллаборационизму распространяется возможность прохождения процедуры «прощения». Я убеждена, что корректно и точно прописать термин «коллаборационизм», и, в первую очередь, его объективные стороны, для целей уголовного закона, невозможно, потому любое предложение об уголовном преследовании коллаборационистов будет сталкиваться с угрозой несправедливого привлечения к уголовной ответственности. А это ни в какой мере не будет способствовать наступлению мира в Украине», — говорит Алена Лунева.
Андрей Сенченко в своем комментарии затрагивает тему неких люстрационных норм, например, в отношении преподавателей. По словам Алены Луневой, важно понять, кто определит такую ответственность.
«Правда, пока не озвучивается, кто же будет решать вопрос о наступлении подобного рода ответственности. Кто определит, действительно ли учитель проводил агитационную (пропагандистскую) деятельность или же нет? Что будет мерилом – то, что скажут школьники или родители? А если человек вслух говорит, что он поддерживает режим «Л/ДНР», потому что опасается наступления негативных последствий? На неподконтрольной территории нет права и соответствующих правовых гарантий, есть марионеточные квазигосударственные образования, есть агрессия РФ, которая проводит жесткую политику в отношении противников оккупационного режима. Поэтому человек может говорить вслух, что он поддерживает оккупацию, а на самом деле глубоко не соглашаться с ней. И как можно это измерить? Это самый сложный вопрос. Вопросы люстрации индивидуальны, и это огромная проблема – прописать такие критерии, под которые подходят все «виновные» граждане, но при этом уберечься от обобщений и непропорциональных ограничений. Конечно, проще предложить уволить всех учителей, а потом запретить занимать им эти должности. Это просто, но это «уравниловка», и виновными оказываются все те, кто выполнял определенные функции в оккупации», — говорит правозащитница.
«Я считаю, что не очень уместно говорить о прощении, тем более, если речь идет о том, что прощения должны просить только те люди, которые проживают на неподконтрольной территории. Хотя во время захвата Славянска, Краматорска и других населенных пунктов, которые были впоследствии освобождены, их жители тоже, возможно, совершали преступления, связанные с вооруженным конфликтом, но вряд ли попадут под действие «закона о прощении». В этой связи справедливее отказаться от привязки всех процедур к определенным территориям и приблизиться к вопросу вооруженного конфликта и его последствий», — резюмировала эксперт «Центра информации о правах человека».
Марина Курапцева для Informator.media
В качестве иллюстрации использовано фото донецкого фотографа Сергея Ваганова.