Имя украинского волонтера Леси Литвиновой за последние четыре года уже стало брендом. В прошлом режиссер на телевидении, Леся – одна из основателей Волонтерского центра «Фроловская 9/11». В силу своей деятельности Леся не понаслышке знакома с острыми проблемами отечественной медицинской сферы: на своей странице в Фейсбуке она описывает реальные истории из жизни украинцев, имеющих тяжелые диагнозы, порой – неизлечимые; рассказывает о проблемах в сфере здравоохранения и своих попытках изменить систему… В 2017 году, когда полемика вокруг медицинской реформы в Украине накалилась донельзя, Леся Литвинова стала главой Общественного совета при Министерстве здравоохранения Украины. В беседе с Informator.media волонтер рассказала о своем отношении к реформе, вступившей в силу с 1 января 2018 года, о личной ответственности и перспективах реформы.

«Система, лишающая чувства собственного достоинства»

По словам Литвиновой, советская медицина являлась системой, «полностью лишавшей тебя чувства защищенности и собственного достоинства».

«В детстве я редко играла в доктора. Родители, конечно, предлагали поступать в медицинский, но только потому, что это всегда было престижно. Так что с медициной меня до последнего времени не связывало ничего, кроме собственного опыта как пациента. Зато этот опыт был разнообразным и потянет, наверное, на отдельный сериал. Треть моей жизни пришлась на период союза, остальные две трети на постсоветскую действительность. Можно рассказывать про «лучшую медицину в мире», как и лучшее образование. Но на самом деле это была система, полностью лишавшая тебя чувства защищенности и собственного достоинства. Впрочем, врачи, за исключением светил и очень узких специалистов, были не в лучшей ситуации», — говорит волонтер.

По ее словам, впервые в качестве «не пациента» она столкнулась с медициной во время Майдана, «когда увидела совершенно других медиков».

«Не тех, к которым я привыкла в коридорах поликлиники или больницы. Самоотверженные. Забывшие про «у меня зарплата маленькая, почему я должен бесплатно оперировать?». Невероятные. Впрочем, как и большинство людей, бывших той зимой в центре столицы», — рассказывает Леся Литвинова.

«Потом была война»: вылечить переселенцев

В 2014 году вследствие российской агрессии на востоке Украины начался вооруженный конфликт, а на мирную территорию хлынул поток спасавшихся от обстрелов людей, нуждающихся в медицинской помощи. Все они в той или иной степени испытывают сложности, обращаясь за медицинской помощью.

«Потом была война. И бесконечный поток беженцев. Да, их официально называют переселенцами, я знаю. Но я не научилась их так называть. Люди, сидевшие по несколько недель в подвалах, с бронхитами и воспалениями легких, диабетики без запаса инсулина, онкобольные с прерванным курсом химии, одинокие люди с психиатрическими диагнозами… Это была самая сложная «категория». Накормить и одеть было проще, пристроить жить – более-менее реально. С медициной было сложнее. Намного. Прошло немало времени, пока удалось часть вопросов решить. Например, вопрос с инсулинами, которые традиционно распределялись по областям, а на выехавших их просто не было. Или с возможностью обслуживаться по месту регистрации справки ВПО, в местных поликлиниках. Но поначалу вал проблем был – сейчас уже вспоминать страшно», — говорит Литвинова.

По ее словам, «за эти годы пришлось знакомиться со всей этой системой изнутри» и «каждый день ужасаться», потому что «медицина в том виде, в котором она есть – просто не может существовать».

«Я не хочу знать наизусть списки расходников на операцию»

По словам Леси Литвиновой, она мечтает, чтобы реформа стала реальным шансом «вернуться в нормальную жизнь», в том числе, и для нее лично.

«Я продолжаю не хотеть «играть в доктора».  Самая большая моя мечта, чтоб я забыла, что такое устойчивая ремиссия, паренхиматозная ткань и гиперкортицизм. Я просто хочу, чтоб эти слова исчезли из моего лексикона. Я хочу перестать разбираться в стадиях онкологии и специфике обезболивания у детей. Я хочу выкинуть наконец-то в утиль номера-пароли-явки контрабандистов и следом за ними понятие «добыть». Я не хочу знать наизусть списки расходников на операцию и маркировку ампул. В этом смысле я – эгоист. Для меня реформа – это шанс вернуться в нормальную жизнь», — говорит волонтер.

Она уверена в том, что, хотя медицинская реформа и не будет реализована в кратчайшие сроки, однако внедрять ее все-таки необходимо.

«Мне не двадцать лет и времени у меня не так много. Реформа не пройдет ни за год, ни за два. И результаты ее мы увидим не завтра и не послезавтра. Но все равно надо с чего-то начинать», — говорит Литвинова.

По ее словам, «реформа заявлена очень оптимистично».

«Мне нравится концепция, но как это получится на практике – покажет только время. Я не питаю иллюзий, что прямо с завтрашнего дня все станет на свои места и заработает как часы», — подчеркивает Литвинова.

«Противостояние со стороны медиков»

По мнению Леси Литвиновой, введение реформы системы здравоохранения вызовет противодействие со стороны самих врачей, что продиктовано «невыгодным» снижением коррупционных рисков, которое, по мнению волонтера, несет реформа.

«Будет большое противостояние, в первую очередь, со стороны медиков. Как ни парадоксально, но «вечно недофинансированная» медицина приносит сверхприбыли. Да, порядочному доктору, у которого рука не поднимается брать добровольно-принудительную оплату с пациента, тяжело выживать на небольшую зарплату. И он, по большому счету, такой же заложник системы, как и пациент, у которого, вроде как, по Конституции бесплатная медицина, а по факту – список необходимого для госпитализации вплоть до шприцев и марли и фиксированная «благодарность» всем – от анестезиолога до санитарки», — говорит волонтер.

По ее мнению, «противостояние со стороны больных тоже будет колоссальным», поскольку «привычная система ада уже устойчива», и «выходить из зоны комфорта, который таковым не является, будет очень трудно».

«Министерство готово к радикальным, а не липовым переменам»

По словам волонтера, уже на первом этапе внедрения реформы можно прогнозировать сложности: например, в выборе семейного врача.

«Объективных дырок и затыков тоже будет хватать. Уже сейчас понятно, что даже на первом этапе, который касается только первички, будут нормальные такие сложности. Большинство моих знакомых совершенно справедливо говорит, что выбирать врача – это хорошо. Но вот из кого выбирать, если кроме участкового терапевта ты не знаешь? Как определить можно ли доверять врачу? К кому обращаться, если ты на отдыхе, или в командировке? Что делать в селе, где выбора нет? Ходить к тому врачу, который бухает с утра до ночи, или остаться без медицины вообще?», — рассуждает Литвинова.

По ее словам, «кое-что можно прогнозировать сегодня, кое-что всплывет по ходу; и точно не будет легко, — во всяком случае, в переходный период». Между тем, волонтер полагает, что «реформа – это в первую очередь про изменение системы взаимоотношений между всеми участниками процесса – медиками, государством, пациентами, это про четкие правила, а не «кто как хочет, так и пляшет»». Она уверена, что, «когда есть жесткая система координат, сложнее придумать коррупционные схемы, хотя и невозможно их полностью исключить».

Говоря о коррупционных рисках, волонтер отметила, что механизмы, заложенные в реформе, направлены как раз на преодоление этих рисков.

Как пример, Леся привела один из документов, над которым работала и она: «Порядок проведения конкурса на занятие должности руководителя государственного, коммунального учреждения здравоохранения», согласно которому «конкурс будет проводиться с соблюдением таких принципов, как обеспечение равного доступа политической беспристрастности, законности, доверия общества, недискриминации, прозрачности, добродетели, эффективного и справедливого процесса отбора».

Упомянула Леся Литвинова и о других рисках.

«Мне не очень нравится то, что регионы получат большую свободу в принятии решений. Учитывая то, что на местах заправляют всем этакие местные царьки, вполне возможно, что все скатится к кумовству и «решалову» на местном уровне. Мы все подсознательно хотим «доброго царя», ну или «гениального министра», а реформа должна пройти на всех уровнях, иначе толка не будет», — говорит глава Общественного совета при Минздраве.

«Пока я вижу, что министерство готово к переменам. Причем не липовым, а радикальным. И это вызывает у меня глубокое уважение. Потому что они не могут не понимать, что любое решение, которое будет принято, будет рассматриваться под микроскопом. И «зрада» будет на каждом шагу. Я даже не уверенна в том, что они смогут довести реформу до конца.  Слишком большое противодействие. Но я надеюсь, что они успеют запустить с горы снежный ком, пройти некую точку невозврата, которая навсегда отрежет нас от «лучшей в мире советской медицины»», — резюмировала Леся Литвинова.

За підтримки проекту «Зміцнення громадської довіри» (UCBI II), що фінансується агенцією США з міжнародного розвитку USAID.

Марина Курапцева, для Informator.media