«Донбасс в миниатюре». Так до войны называли Харцызск Донецкой области. Небольшой город с тяжелой промышленностью, угледобывающими предприятиями и относительно развитой инфраструктурой действительно мог сойти за уменьшенную копию региона. Но сейчас актуален совсем иной набор характеристик. Разделенность, разруха, милитаризованность, отток населения… Если подыскивать новый «Донбасс в миниатюре», то один из явных претендентов — Песковский сельсовет.
До войны Пески, Лозовое, Водяное и Северное, фактически, были аграрными пригородами Донецка, которым повезло находиться в считанных километрах от Донецкого аэропорта. На территории всех четырех поселков функционировал Донецкий институт агропромышленного производства Национальной академии аграрных наук.
Сейчас Пески, где, кстати, находится географический центр Донецкой области, практически уничтожены. Водяное и Северное подконтрольны, но лишены перспектив развития. Лозовое оккупировано.
Северное: 9 км до ДАПа
Раньше на территории сельсовета функционировал совхоз-миллионер. Так в советские времена называли сельскохозяйственные предприятия, доход которых исчислялся миллионами рублей. Северное было самым северным поселком совхоза, за что и получило свое название.
До войны в Северном жили 150 человек. Сейчас — 40. Из пары десятков живших здесь детей, в поселке не остался ни один. Правда, добавились трое новых — Виолка, Максим и Эдик.
На фото двое детей в Северном из трех возможных
Самый старший — Эдик — в сентябре пойдет в 1 класс. Все они — дети девушки, которая переехала сюда из другого прифронтового села — Сладкого Марьинского района. В Северное она попала потому что здесь живет парень, с которым она начала встречаться. Часть поселка, в которой находится его дома, местные называют Шанхаем — традиционным для постсоветских стран нарицательным для обозначения барачных построек.
Центральная улица поселка Северное до сих пор называется именем Ленина. Декоммунизация не дошла сюда по банальной для прифронтовых территорий причине — отсутствие власти. Поселок входит в состав Песковского сельского совета, но поскольку Пески практически полностью уничтожены, то сельсовет перемещен в Очеретино.
«Пески от нас в семи километрах, а Очеретино — в двадцати. Ни мы туда не можем добраться, ни они к нам», — говорят селяне.
Пешком до Авдеевки
До войны большая часть жителей Северного работали в областном центре. Через поселок 5 раз в день ходил автобус, который за 40 минут довозил пассажиров до Донецкого железнодорожного вокзала.
Сейчас одно из немногих мест работы для жителей Северного — Авдеевский коксохим. На работу люди идут пешком. 5-6 километров в хорошую погоду можно пройти за час. В плохую погоду дороги заносит снегом так, что можно и вовсе не дойти.
В Северном доноры восстанавливали даже колодцы
График работы на коксохиме — либо день-ночь, двое суток дома, либо сутки через трое. Чтобы меньше времени тратить на дорогу, все стараются работать по второму графику.
Не по-средневековому в Авдеевку можно добраться, попросив кого-то из односельчан подбросить вас. Стоить это будет 80 грн. На вопрос ездит ли кто-то таким образом на работу, Сергей — парень, который занимается частным извозом, только смеется. Мол, при нынешних зарплатах, каждый день в Авдеевку не поездишь даже по самому льготному тарифу.
Водное: 6 км до ДАПа
Водяное, названное в честь протекающей через нее речки Водяная, разделено на две части — Ферма (оно же — Старое Водяное) и Новое Водяное. Фермы давно нет, но часть поселка называют так до сих пор. Проезд в Новое Водяное (ближе него к линии соприкосновения только Опытное и Пески) для людей без соответствующей «прописки» практически закрыт. За то, чтобы никто лишний не пересек «рубеж изоляции», отвечают военные на блокпосту с самодельным шлагбаумом. Такие артефакты встречаются только на самых подступах к фронту.
Водяное, хоть и ближе к линии фронта, но все же несколько более оживленное, чем Северное. На самой окраине поселка даже есть детская площадка — с качелями, песочницей и разбросанными игрушками. Площадка находится в ста метрах от посадки, за которым начинается поле. До Донецка оттуда всего-то километра четыре.
Именно через это поле в 2014-м в Донецк ходили пешком Сергей с женой и двумя детьми.
«Я пошел вперед. Говорю своим: „Когда тапочки полетят — возвращайтесь назад“», — невозмутимо рассказывает мужчина.
И Сергей, и его жена до войны работали в Песках — в котельной и детском садике, соответственно.
«В декабре 2014-го я пошел в Пески — мне нужно было забрать детские карточки из больницы. Это же самое ценное, там все прививки и все-все-все. Залез в поликлинику через окно? Нашел. На топчане в углу валялись. Я еще тогда в шоке был, сколько в Песках разрушений. А потом же еще были обострения».
Зимой 2015-го, пика достигли бои за Донецкий аэропорт.
«Когда обстрел идет оттуда, то мы прячемся в комнатах, которые выходят на эту сторону. Отсюда идет обстрел — переходим в другие комнаты. Дошло до того, что когда немного затихало, а потом был первый выстрел, то у детей — им 11 и 12 лет — начиналась рвота», — вспоминает Сергей.
Один из многих разрушенных домов в Водяном
Когда оставаться в поселке стало небезопасно, семья уехала к родственникам в Селидово.
«Только уехали — и снаряд в дом попал, — говорит мужчина. — Стены, окна разбил. „Подарки“ мы получили от обоих сторон — один снаряд прилетел прям под дом, второй немного не долетел до сарая».
«Куда дели осколки?» — спрашиваю мужчину.
«Сначала просто в ведра сложил, — отвечает он. — Там такие длинные куски были, очень острые. Раньше говорили, что осколки на металл не принимают. А потом мне сказали, что берут все подряд. И мы когда во дворе убирали, то с малым вывезли их в мешках, сдали. Мороженное, пироженное накупили. Праздник!»
Точка притяжения
Ближайшая работа есть только в соседних городах. Добраться туда можно только на свое транспорте или пешком (автобус мимо Водяного ходит всего трижды в неделю).
«В позапрошлом году я работал в Авдеевке по восстановлению разбитых магазинов, рынков, — говорит Сергей. — Что-то делаем, и слышим, как где-то падает. С одной стороны нам хорошо — работа. А с другой стороны, мы немножко в недоумении — почему так рано начали ремонтировать. Мы там могли по 500-600 грн в день заработать, но потом начали нанимать тех, кто и за 100 был готов. За бутылку, в общем. А в прошлом и этом году — в Селидово. Бурим скважины».
Водяное. Типичный пейзаж прифронта
Раньше трудоспособное населения Водяного работало в Песках и Донецке. Впрочем, Донецк остается сильной точкой притяжение и поныне, пусть и в значительно меньшей степени. Так, в прошлом году жене Сергея делали в неподконтрольном ныне областном центре операцию.
«Там сейчас одни бабушки-дедушки работают, — рассказывает Сергей. — От санитарки до профессора. Минимум — 60, максимум, наверное, 90. А в Селидово, Мирнограде, Покровске нам загнули такую цену… И никто не делает эту операцию лазером».
* * *
Сергей вспоминает, что в 2014-м и украинские военные, и «ополченцы» говорили, что «1 сентября всё будет на местах», имея в виду, что к тому моменту будет одержана победа над противником. тех пор линия фронта на этом участке практически не изменилась.
Усталость от постоянного присутствия войны здесь колоссальная. Жизнь в условиях постоянного стресса сделала свое дело — независимо от геополитических симпатий, мечты о победе людям заменила надежда на мир.
«Ну не получается ни у тех, ни у этих, значит подписывайте бумагу — оставьте [фактически сложившиеся границы], как есть. Поставьте столбы, колючую проволоку», — обрисовывает желаемую перспективу Сергей.
Иван Бухтияров, для Informator.media