Разрушенное три года ждет: как жители Сватово отвоевывают деньги на восстановление жилья

Среди бойцов батальона «Айдар» ходит шутка о том, что есть ветераны АТО, а есть «учасники войны». Первые отстаивали Украину на фронте, вторые прошли «сватовский котел» и «старобельскую дугу».

Доля шутки и нешуточная доля

Шутка отсылает к тому, что не все добровольцы воевали на передовой. Некоторые успешно отсиживались в отдаленных от линии разграничения городах и селах, все равно получая статус участника боевых действий.

Но даже 85 километров не защитили сватовчан от снарядов систем реактивного залпового огня. Только вылетали они не со стороны оккупированной территории, а со склада ракетно-артилерийского вооружения, который находился прямо в черте города. 

Снаряды убили одного гражданского и троих военных, повредили 59 многоэтажек и 581 частный дом, 4 из которых стали непригодны для проживания.

«Сейчас мы живем в доме, который остался после того, как умерли мои родители, — рассказывает Наталья Рыбалкина, дому которой не повезло быть одним из тех шести. — Мы потихоньку делали в том доме ремонт, и когда это всё случилось, нам было куда пойти зимовать. Хотя там тоже еще работы велись. Отопление и канализация были, но ни мебели, ни обоев, ни пола, ни потолка. Когда вещи отсюда перевезли, то спали на полу — матрас положили на пол и так спали».

10 тысяч на всё про всё

В сообщении об окончательном ликвидации чрезвычайной ситуации в Сватово сказано, что в 2015-2016 годах материальная помощь на устранение последствий чрезвычайной ситуации перечислена шести лицам, жилье которых претерпело наибольшие разрушения — 10 тыс. гривен, 4152 лицам — по 3 тыс. гривен.

Данную сумму выплатили на пятый день после взрывов. Это были деньги на первоочередные потребности. Условно говоря, на гостиницу и теплые вещи. Жителям четырех домов обещали выделить на восстановление по полмиллиона гривен. Но за следующие три года они не получили больше ни копейки.

«Меня гоняли от одной инстанции к другой инстанции. И все указывали на то, что средства, которые были выделены на восстановление частного сектора, не были освоены и поэтому вернулись в бюджет. Я так в течение трех лет бегал, пока в январе 2018-го штаб по ликвидации не закрыли. Посчитали, что задача выполнена, город восстановлен, жизнь наладилась», — иронизирует Олег Рыбалкин, в дом которого по улице Малиновой (на тот момент — Щорса) прилетел снаряд реактивной системы залпового огня «Смерч».

Два больших обломка снаряда до сих пор лежат в гараже. В качестве гаража, впрочем, его используют по привычке — после попадания от него не осталась даже стен.

Время от времени Олег и Наталья приходят к разрушенному дому. Они надеются, что рано или поздно его получится восстановить, поэтому стараются поддерживать порядок во дворе и возле дома.

«Ничего не садим, но стараемся не запускать. Всё в надежде, что когда-то сделают, что здесь сможет кто-то жить. Если бы мы сейчас ничего не делали, то было бы как у соседей, — Наталья показывает на соседний двор, в котором за высокой травой едва видны остатки разрушенного снарядом дома. — Молочай и бурьян были бы метра по два в высоту. А у нас тут розочки цветут…»

Наталья Рыбалкина

Три года назад по полмиллиона гривен обещали четырем домовладельцам. Сейчас речь идет только о троих. Дело в том, что сосед семьи Рыбалкиных умер, а наследники не могут вступить в право собственности потому что дом разрушен. Нет дома — нет права собственности.

«Улица у нас тупиковая, — вдруг говорит Наталья, глядя в сторону, — вот и получилось, что тупик во всем. Куда не стучимся, в какие двери – везде тупик».

Последний аргумент

Поскольку за три года предыдущие способы коммуникации с различными органами власти себя исчерпали, Олег решил сменить тактику и начать ежедневное многочасовое пикетирование здания Луганской облгосадминистрации.

«В первый день было стыдновато здесь стоять, — признается мужчина. — Вроде бы живу я в доме — в родительском. Вроде бы и там ремонтик сделали. Но разрушенный дом — тоже мой родной дом, в нем родились мои дети. И мне обидно, что представители государства так со мной поступают».

Олег Рыбалкин

Олег стоит перед стендом, на котором написано:

«29.10.2015 вибухи у Сватово. За „відновлення“ вдячний!»

Здесь же фотографии его разрушенного жилья и текст с историей вопроса. Сбоку от стенда металлический стул, выкрашенный под камуфляж.

«Ну, а что, это ж сейчас модно», — отшучивается Олег.

Одновременно с ним возле зданию РГА начал протестовать пенсионер Василий Тарануха, жилье которого также было разрушено.

Чиновники отреагировали на протест моментально.

«В течение первого дня меня все пытались [затащить]: «Сейчас быстро [соберем] комиссию, круглый столик, пойдемте». Я четко обозначил, что я не пойду туда. Я буду стоять здесь. У вас, господа, есть все бумаги, есть все полномочия. Садитесь, и работайте!»

Глава Сватовской райгосадминистрации Дмитрий Мухтаров на момент взрывов еще не работал на этой должности и даже не жил в этой части области.

«Проблема в том, что нет порядка получения компенсаций, не разработан порядок, и в этом есть правовая коллизия. День в 2015 году были выделены, но не были в полной мере использованы потому что был конец финансового года, и их не успели освоить», — объясняет он.

Спустя несколько дней после начала протеста, облгосадминистрация разработала алгоритм предоставления компенсаций семьям, дома которых были разрушены в результате взрывов в Сватово.

Первый пункт — проведение экспертизы для установления убытков поврежденного имущества. Для этого РГА должна выделить людям по 5 тысяч гривен.

Второй этап — определение суммы для полного восстановления частных жилых домов.

Затем будет подготовлено обращение к главе Луганской ОГА Юрию Гарбузу, в которой будут прописаны выводы и необходимая сумма.

После этого Гарбуз поручит выделить из областного бюджета компенсацию лицам, жилье которых было разрушено.

Несмотря на публичное заявление о выработке алгоритма, Олег прекращать свой протест не собирается. Сомневается, что дойдет до выплат и Наталья:

«Обещают выделять деньги на восстановление дома. Но в каком размере, когда это будет… Или очередное обещание — чтобы убрать людей, чтобы они глаза им не мозолили».

Иван Бухтияров для Informator.media