Третий эпизод из серии влогов «Война против прав человека» от «Восток SOS» с менеджеркой по адвокации Центра прав человека ZMINA Аленой Луневой.
Когда говорят о преступлениях вооруженной агрессии Российской Федерации обычно говорят о том, насколько страдает Украина, как государство, часть своего суверенитета потеряла, государство, потеряла часть территории, пусть временно, но потеряла. Но мало кто говорит о людях, которые страдают из-за вооруженной агрессии Российской Федерации, людей, которые остались на оккупированных территориях, выехали оттуда, но тем не менее остались заложниками ситуации.
И, собственно, когда мы говорим о политике Российской Федерации на временно оккупированных территориях — это политика изоляции. Конечно, Россия старается как можно плотнее закрыты границы, запереть границы оккупированных ею территории, чтобы люди не уезжали на неподконтрольные правительству территорию. Здесь нам очень трудно таким образом удерживать связи с жителями оккупированных территорий и внедрить любую политику дальнейшей реинтеграции.
Тот курс, который государство Украина взяла уже несколько лет назад, публично заявила и которому следует. Однако те меры, которые должны быть приняты для того, чтобы полноценно вернуть территории Украины под контроль ее, пусть через какое-то количество лет, которое мы сейчас не знаем, это очень важно и иметь такой план Украина должна. И, собственно, тот курс, который сейчас объявлен, он как раз о том, что необходимо государству иметь свое видение общего будущего в единой независимой неделимой Украине.
И то, каким образом люди, живущие ныне на временно оккупированных территориях, будут поддерживать связи для того, чтобы в дальнейшем полноценно реинтегрироваться после возвращения контроля. Задачей Украины является, в том числе доносить до жителей оккупированных территорий эту идею, не только к жителям оккупированных территорий, но и подконтрольных.
Вооруженная агрессия Российской Федерации не заканчивается исключительно оккупированными территориями. Мы видим медиа, мы видим нарративы российские, которые транслируются широко неподконтрольной правительству Украины территории. Мы видим по исследованиям, что примерно шесть процентов населения Украины до сих пор черпает в основном информацию из российских каналов. И это означает продолжение российского нарратива по гражданской войны и в отношении других вещей, которые на самом деле не соответствуют действительности.
Россия пытается инфицировать украинский своими нарративами через средства массовой информации. И эта гибридная угроза, не только заканчивается линией фронта, она ставит перед Украиной много вопросов. Каким образом мы можем противодействовать вооруженной агрессии, которая не ограничивается только военными действиями?
Вопросы информационной безопасности сейчас стоит очень остро, и мы должны говорить о том, что создавать хороший правильный украинский контент для жителей оккупированных территорий — это задача безопасности, а не только задачи информационной политики и, собственно, поэтому задача обеспечения информационного суверенитета возлагается на Министерство по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий.
И это очень важно, что государство, создав это Министерство, сочетающего функции реинтеграции оккупированых территорий и информационной политики. Но при этом, когда мы находимся на неподконтрольной правительству Украины территории кажется, что мы ничего не можем сделать с вооруженной агрессией.
Также исследования показывают, что большинство украинцев считают, что война завершится только, когда Россия уйдет. Но к тому времени Украина должна принимать определенные меры для того, чтобы обеспечить этот уход Российской Федерации. Мы не можем, оставляя людей на оккупированных территориях, в изоляции, без связи с подконтрольными территориями, надеяться на лояльность и на то, что когда они захотят вернуться, потому что чем дольше длится оккупация, тем меньше становится общего на самом деле, потому что сейчас детям, которые родились после начала оккупации, семь лет, они вообще не имели опыта совместного проживания на территории Украины.
Тем детям, которым сейчас 14, было семь в начале конфликта, и мы очень скоро будем иметь целое поколение детей, которые никогда не жили в независимой Украине до начала оккупации и вооруженной агрессии Российской Федерации.
Поэтому сейчас перед государством стоит очень важная задача: разработать такой подробный пошаговый план, который позволит нам увидеть общую цель, когда мы увидим образ общего будущего для подконтрольной и неподконтрольной территории вместе. Когда мы выстроим этот образ, мы сможем говорить о том, какими шагами можно идти к нему. И, собственно, подходы, которые вводятся и вводятся в других вооруженных конфликтах на этапе их решения, подходы переходного правосудия здесь могут быть очень полезными.
Потому что когда мы говорим о переходном правосудия или tranditional justice, мы говорим в первую очередь о справедливости и о том, что человек, пострадавший в результате конфликта должен найти справедливость, должен ее получить. И как раз вокруг этого вопроса справедливости возникают вопросы ответственности для тех, кто совершал преступления в условиях вооруженной агрессии, в условиях оккупации, вообще вооруженного конфликта, вопросы компенсации и возмещения вреда, причиненного конфликтом, вопрос дальнейших реформ, которые позволят никогда не допустить повторения конфликта, хотя и носит международный характер, все же мы понимаем, что Украина была слабая на тот момент, когда этот конфликт наступил и наша задача сделать Украину такой сильной, чтобы этот конфликт не мог быть возможным в будущем. И также мы можем говорить о праве на правду, люди, пострадавшие от конфликта должны знать, почему это так произошло, как так получилось?
И это не только те, кто пострадали от конфликта, но это все население Украины, и международное сообщество должно это знать. Собственно, ради этого переходное правосудия и должно быть внедрено. И Украина делает постепенные, пусть и маленькие, шаги для того, чтобы эта концепция, этот подход был внедрен уже сейчас, не тогда, когда конфликт закончится. Сейчас не можем знать когда, но того, чтобы устранять те негативные последствия конфликта, которые уже сейчас и чем дольше мы их решим, эти вопросы, чем дольше мы не устраняем эти негативные последствия, тем сложнее будет в дальнейшем.
Вопрос документов людей родившихся на оккупированных территориях, которые сейчас, в соответствии с Национальным законодательства, их нет, они не являются гражданами Украины, поскольку не имеют свидетельства о рождении, вопросы других документов, полученных в оккупации, вопросы людей, которые работают там или работали там и получили какие-то заболевания, что делать с ними, если у них есть медицинские справки? Все эти вопросы такие рутинные и как маленькие, но без ответа на них нельзя говорить об общей идею реинтеграции и общую идею совместного будущего. Когда мы говорим об общей большую идею, которая должна ссылаться на неподконтрольную территорию Украины, и мы хотим, чтобы она была и на подконтрольной территории, она не может разбиваться о рутинные проблемы людей с которыми они сталкиваются, как только пересекают линию разграничения, или вообще не могут ее пересечь.
Следовательно, задачи государства, пока нашего государства, потому что мы живем на подконтрольной территории и можем делать здесь какие-то действия для того, чтобы, приближать победу, мир, как можно назвать тот финал, к которому мы едем, тот результат, который мы стремимся, то на подконтрольной территории должны делать все возможное для поддержки связей с людьми, которые живут в оккупации, для того, чтобы сделать все возможное, чтобы как можно больше людей, живущих в оккупации, имели украинские документы любого характера: свидетельство о рождении, паспорта, загранпаспорта, пусть будет так, пусть будет возможность людям, которые живут в оккупации, получать все возможные услуги на подконтрольной территории, все, что можно разработать онлайн — будь онлайн.
И это будет очень конкретный шаг со стороны Украины для улучшения жизни людей, которые так пострадали в результате конфликта. Мы пока не можем повлиять прямо на Российскую Федерацию, мы можем продолжать вводить санкции, приводить наше законодательство санкционные к нормальному виду, чтобы мы не были такими, которые внедряют слабые санкции, чем европейские партнеры. Поэтому у нас и международный политический фронт, что Украина может делать.
И также мы должны оценивать последствия конфликта для населения Украины и для того, что вообще Украина должна быть сильной ради того, чтобы преодолеть негативные последствия агрессии, и мы должны постепенно, очень тщательно документировать все факты, и мы знаем, что Российская Федерация этого не хочет мы знаем, что Российская Федерация через информационные каналы, через различных политических деятелей, которые откровенно выражают пророссийскую позицию и пытаются те законодательные инициативы, которые есть и которые направлены на это, сбивать в парламенте, чтобы опять-таки продвигать нарратив, что Россия — не сторона конфликта, они наблюдатели такие, они пытаются помочь в нашем внутреннем конфликте. Этот конфликт не является внутренний, это нарратив, который в Украине определен, у нас нет сомнений, что это российская агрессия и у населения Украины нет сомнений.
Мы делали соответствующие замеры и знаем, что большинство населения понимает, что у нас происходит вооруженная агрессия Российской Федерации и, что Донбасс и Крым — это часть одного вооруженного конфликта с Россией. Поэтому мы надеемся, что Украина сможет выстроить такую систему внутри нашего государства, которая позволит людям с оккупированных территорий чувствовать себя частью нашего общего будущего и нашей жизни.
Алёна Лунёва