Сейчас уже не вспомню, о какой из латиноамериканских стран шла речь, но пусть это будет Бразилия, заранее прошу прощения, если перепутал Бразилию с каким-либо другим государством, но однажды в нём закончились герои. Ну, не то, чтобы все вдруг оказались трусами и предателями, нет, в стране было столько государственных переворотов, столько смен правительств, что просто некого стало изображать на банкнотах и чеканить на монетах… Украина настолько долго не была самостоятельным государством, что почти привыкла к навязанным, чужим героям. Нужна была война, чтобы появились наши, свои герои. Герои – это «глыбы», это те, кого должны будут помнить в веках, это то, что останется после нас.

Но, наряду с «чемпионами мира» всегда существовали «чемпионы третьего дивизиона», известное дело, мировые рекорды у каждого свои. Само собой, люди с оружием в руках отстаивающие независимость своей Родины достойны восхищения, уважения, признания. Все эти слова как-то мелковато звучат, когда речь идёт о защитниках отчизны. Но я бы всё-таки хотел вернуться к тихим, и, если мне будет позволено такое выражение, к «маленьким» героям. Я бы попробовал сравнить их с персонажами Джека Лондона, с покорителями Аляски, жизнь, простое существование, в этом суровом краю была порой сама по себе героизмом и подвижничеством. Я говорю о своих земляках — луганчанах, живущих сейчас на оккупированной, мы верим, что всё-таки временно оккупированной, территории. О людях, которые сохранили способность оставаться патриотами, сумели сберечь способность мыслить здраво, не поддаться воздействию вражеской пропаганды. Можно ли как-то измерить степень героизма? Скорее, никак. Как измерить патриотизм мужа моей давней знакомой, украинского офицера, решившего в Крыму в разгар всеобщего «крымнашистского» предательства остаться верным присяге? Что, казалось бы, проще, есть присяга и её нужно чтить, но в той среде такой поступок уже где-то за гранью обычного восприятия. Быть патриотом Украины во Львове, что в этом необычного, и продолжать таковым оставаться в Луганске. В нынешнем. Когда за неосторожно высказанное мнение запросто можно оказаться в подвале СБУ. Но, удивительное дело, многие не боятся высказываться в условиях, когда иметь собственное мнение, уже само по себе небезопасно.

Я много раз задавался вопросом, зачем нужны эти «политинформации» в «ватной» среде? Я жил в те времена, когда политинформации были обязательным явлением, я помню душновато-тошнотворную атмосферу «совка», конечно, не 37-й год, но тоже не сахар. Уже тогда лишний раз открыть рот могли очень смелые люди, «контора глубокого бурения» тщательно осматривала все рты и открытые, и закрытые. Но сейчас, это – совсем другое… Итак, имеет ли смысл, рискуя жизнью или, как минимум, здоровьем и свободой пытаться что-либо втолковать гражданам, адаптированным к социалистическому православию? Если вспомнить, что свою первую битву в этой войне наша страна проиграла России именно в пропагандистско-иформационном плане, и ей предстоит отвоёвывать умы своих в разной степени заблудших сограждан, то дело это, несомненно, благое. Ибо расшатывание образа «непобедимой святой Руси», процесс долгий и каждая попытка поселить «здравый смысл и жизненную опытность» в разум, покорёженный «Россией 24», это один маленький шаг к нашей победе. А даются эти шаги очень непросто.

Приведу пример такого «шажка», мой друг, из «вменяемых», на оккупированной территории встречает знакомого, завязывается диалог. Знакомый, кстати, из «русскомирных», некоторое время что-то там несёт традиционное о тлетворности Запада, «зомбированности хохлов» и о том, что Россия всё «порешает» и ЛНР зацветёт.

— А как порешает? Денег даст?

— Ну, да.

— А где возьмёт?

— Ну, у России много.

— С нефти и газа.

— Ну, да

— А то, что нефть стоит уже почти столько, сколько у России себестоимость добычи, ничего?

— Какая такая себестоимость?

— Чтобы денег заработать, нужно товар продавать дороже, чем ты на него потратился, так?

— Так?

— А если за что купил, за то и продал, то где деньги?

— Ну, (молчание) ну-у-у, ну-у-у-у ( сопение), ну (кряхтение, безрезультатное напыживание). Ну, найдут где-нибудь.

— Где?

— Не знаю, пока, некогда мне тут с тобой…

Готово, один маленький, почти незаметный шажок, но сделан.

Или вот ещё, похожий диалог.

— Ну, нет в Луганске русской армии.

— А кто есть?

— Добровольцы русские.

— Добровольцы танки в «военторге» купили?

— Нет, конечно, им Путин дал.

— Дал добровольцам?

— Да.

— А добровольцы на нём не могли банки грабить поехать.

— Какие банки?

— Не знаю, российские, в Ростове или в Белгороде. Очень удобно.

— Как они поедут, они ж военные.

— Военные, в смысле, армия.

— Нет… (частое моргание глазами, похоже на мигание красной лампочки на процессоре, информация обрабатывается. Но, безуспешно, разрыв шаблона, сбой в программе), — торопливое прощание.

Или, вот ещё, из последних.

— Ты повестку из Дэнээр в интернете видел?

— Так у «укропов» мобилизация, у наших тоже.

— А ничего, что «федеральный закон № такой-то, Российской Федерации»?..

— Ну, так…

— А ДНР – независимое государство? От всех?

— … (пауза, почти, МХАТовская, бесконечная)

— Армия ДНР, законы РФ, а «…при себе иметь паспорт.» Украинский.

— Так, другого же нет.

— Так, может, другого и не надо?

— О-о-ой, не знаю уже. Чем такое…

Удачи вам, земляки, аккуратней там с ними, недалёкие и ничтожные склонны к «стукачеству». У них навык-то хоть и подзабылся с советских времён, но вспомнить могут. Так что, аккуратней. Мы с вами.

Георгий Сущенко для Informator.lg.ua