Год назад они ходили на курсы по изучению иностранных языков, щебетали в кафе, обменивались книгами, бегали в торговые центры на распродажи и делились историями о только что начавшейся семейной жизни. Они – девочки из Донецка и Луганска, которым пришлось убежать от войны.

Они не знают, когда смогут увидеть подруг, потому что разъехались в разные стороны и не знают, когда вернутся. Летом исполняется год c тех пор, как большинство из них стали переселенцами и покинули свои дома. Что снится девочкам, сбежавшим от войны? Что их радует? И как они изменились за год?

Лена, 26 лет, год назад уехала из Донецка в Киев

Самым страшным было, когда выезжали из Донецка в сторону Святогорска, ехали через места, где недавно были бои. Там были неразорвавшиеся мины и обгоревшая техника. Я боялась, что мы подорвемся.

Когда уезжала, взяла пару платьев, джинсовую куртку, джинсы, футболки, ноутбук, книжку, учебник и конспект по испанскому.

Я не взяла и потом пожалела теплые вещи.

В бытовом плане мне не хватает некоторых донецких кафе и баров: «Ганджюбаса», «Шопен-Гогена», «Ливерпуля».

Часто плачу. От ощущения одиночества, усталости, злости.

Кошмары снятся периодически. Примерно раз в две-три недели. Раньше были гораздо чаще, чуть ли не через ночь.

Я стала бояться строить долгосрочные планы – даже на пару дней вперед. Стала бояться скоплений людей.

В этом году я впервые попробовала пророщенные злаки, сама покрасила волосы и подстриглась.

Смеюсь время от времени, но не очень часто. Радует, когда парень веселит, когда встречусь с друзьями, посмотрю хороший фильм, приготовлю вкусняшку, за которую меня похвалят, получу зарплату.

Меня успокаивает, если вечером взять книжку, пойти на Пейзажную аллею, сесть на траву и читать. Если холодно, то читать дома.

Я благодарна за то, что мы с родителями успели выехать в самом начале обстрелов, что сейчас есть жилье и работа.

Я хочу вернуться.

Анна, 26 лет, уехала из Донецка в Дебальцево в июле 2014 года, в феврале 2015 года выехала оттуда в Россию

Январь-февраль мне пришлось провести в бомбоубежище. В феврале из-за непрерывных обстрелов было невозможно даже подняться в квартиру. 26 января был день рождения мамы. Собралась спонтанная компания из соседей, немного посидели, но когда в небе начали полыхать вспышки взрывов, все разошлись. Мы с подругой уже спали, когда разбудил папа и сказал спускаться в убежище, досыпать там. Спустились все вместе, с родителями, но посреди ночи они ушли в квартиру. Около двух ночи бомбоубежище содрогнулось от взрыва, бетонные стены страшно загудели. У меня была только одна мысль – что родители наверху, а взрыв раздался со стороны нашей квартиры. Я очень боялась подняться наверх, поэтому просто металась перед входом в убежище и кричала, звала родителей. Они спустились буквально за минуту, но мне было так страшно, что казалось, намного дольше. Утром оказалось, снаряд разорвался под окнами нашего дома. Я уверена, что это судьба или божья помощь, или чудо — потому что три квартиры, прошитые насквозь осколками — были пустыми, жильцы выехали. Если бы снаряд лег на 5 метров правее, все осколки пришлись бы в квартиры, где были люди.

Самым радостным за год было наступление тишины в городе после обстрелов. Это был непередаваемый момент счастья — выйти на улицы и услышать тишину. И при этом знать, что эта тишина продлится какое-то время.

Я узнала, сколько хороших, замечательных, отзывчивых людей меня окружает.

И уже здесь, в России — я видела дельфинов буквально в пяти метрах от себя. Они спокойно проплывали, игнорируя людей и гоняясь за рыбой.

Когда уезжала, взяла минимум одежды, кеды, ноутбук и электронную книжку. Когда уезжала из Донецка, вообще ничего не забирала, рассчитывая вернуться через пару недель. Забыла там фонарик для электронной книжки, очень практичная вещь, жалко. И еще, как ни странно, жалею об оставленной карте мира, ее подарили мне на день рождения, и об оранжевом индийском парео, тоже жалею.

Мне хватает абсолютно всего. Стоит мне мысленно на что-то пожаловаться, в ту же секунду возникает мысль: а могло и этого не быть. В моей жизни есть действительно все, что нужно для счастья, не считая одного — мира дома и уверенности, что мой город с оставшимися там друзьями и близкими, в безопасности.

За год жизнь словно замерзла, исчезла, осталось одно ожидание чего-то, завершения этого ужасного этапа. Я стала просто наблюдателем. Я стала чаще говорить «да», поэтому могу неожиданно оказаться в другом городе, хотя утром даже не планировала выходить из дому. И в то же время, я путаю дни недели, забываю месяца. Исчезли границы времени, осталось только его ощущение в целом.

Я не плачу. Было всего один раз, после того, как уехала, через пару месяцев. Видимо, произошел отсроченный срыв, просто случилась истерика почти на ровном месте. С тех пор — не плачу.

Иногда снятся кошмары — что мне некуда спрятаться во время обстрела или я не могу кого-то защитить. Но в целом снов нет, просто черная яма.

Меня успокаивает музыка. Нужно просто надеть наушники, отгородиться от внешних звуков, закрыть глаза и слушать. А еще дождь. В дождь не было обстрелов, это знак того, что все будет хорошо. Это свежий воздух, это сладкий запах цветов, травы, пыли. Дождь – это тоже музыка.

Смеюсь часто, но это скорее механическая реакция. Знаю, что здесь надо смеяться, в ответ на шутку или что-то забавное. По-настоящему – не помню когда.

В этом году я впервые в жизни выехала в другую страну. Впервые купалась в море в мае. Впервые попробовала сельдерей, получила открытки по почте.

Я благодарна за все. За то, что могу быть причастна к миру вокруг. За то, что все мои близкие остались живы и целы. Эта благодарность тем сильнее, что понимаю, это действительно чудо, а за чудеса нужно благодарить втройне и не забывать о них.

В моменты обстрелов мне невероятно хотелось быть Халком. Потому что ему не страшно никакое оружие, и он обладает невероятной силой. Будь я Халком, за парчу часов в окрестностях не осталось бы ни одного рабочего оружия, даже захудалого пистолетика.

В более спокойные минуты мне бы хотелось обладать способностью управлять временем, превращать оружие во что-нибудь красивое и безобидное, цветы или бабочек, и пробуждать в людях самое хорошее, что скрывается в душе, гасить гнев.

Очень хочу вернуться. Дом — символ мира, покоя и уверенности. Даже если я перееду в другой город или страну, хочу знать, что у меня есть дом, в который я могу вернуться.

Карина, 30 лет, уехала из Луганска в июле 2014 года в Харьков

Самым страшным было все, что помещается в слово «война»: первое утро, когда проснулись от залпов орудий; невероятная тревога за мужа и отца, оставшихся в Луганске во время боевых действий; весть о том, что в наш подъезд попал снаряд…

Когда уезжала, взяла одежду, полотенце, необходимые мелочи. Как будто в командировку уезжала. Так, в общем-то, и было, — уехала работать в Харьковское отделение компании. Как и многие, не планировала покидать дом надолго и не верила в плохое.

Не взяла и потом пожалела краски, своих вязаных кукол, фотографии.

Всегда была тонкослезой. Разве что теперь научилась реветь от одиночества. Оказалось, я, младшая дочка в семье, с мужем-мамой-папой-четырьмя-кошками, неизменными подружками – раньше даже не представляла, что это такое. Теперь – знаю.

Я полюбила Харьков и харьковчан: большой, интересный, теплый город, и в чем-то жизнь стала разнообразнее и шире.

Новый год встретила с семьей, в Луганске. Не было света, за окнами было непривычно тихо (ни песен, ни смеха, ни, тем более, петард-хлопушек), и все же спокойно и радостно на душе: главное – вместе. Ели новогодние блюда, за неимением телевизора дружно, с большим упоением слушали «Метель» Пушкина – аудиокнигу. Мы все не читали ее со школы, конец подзабыли. Так что поглощали с замиранием сердца и радовались счастливому исходу, как дети!

Меня радует каждый новый день. Люди. Природа. Вся жизнь. Смеяться стала, замечаю, реже. Беззаботности меньше стало. Но уж если смеюсь, то гораздо более «концентрированным» смехом, и от всей души!

Мое обычное сегодняшнее утро: будильник звонит в семь, но я просыпаюсь на полчаса или час раньше. Встаю, умываюсь, завтракаю. Поскольку просыпаюсь рано, обычно успеваю что-то по дому сделать. Одеваюсь, выхожу из дому. Спускаюсь в метро — четыре станции до работы.

Мое утро год назад: будильник звонит в семь, но я просыпаюсь на четверть часа позже. «Муж! Вставай!» Глажу мужу рубашку. Можно голубую, можно зеленую. Зеленую чаще, потому что цвет этот ему очень идёт, и мне он в ней очень нравится. «Му-у-у-ж! Вставай!»

С третьей-четвертой попытки мне удается его растормошить и привести на кухню. Чайник свистит, хлеб пахнет, подплавившееся масло на блюдце. Мама в сотый раз бурчит, что муж мой не хочет утром есть «по-нормальному» (кашка с мяском, салатик и чай с печеньем). Муж скептически улыбается, но мужественно терпит. Потом мы садимся в машину и едем трудиться. Слушаем музыку, — что-то из его коллекции или радио. И если в песне попадается слово «добры» мы вместо него нестройным дуэтом неизменно орем «бобры!» и смеемся остаток дороги. Муж завозит меня на работу, потом едет на свою.

Мой идеальный день — проснуться весенним утречком с мужем, собрать рюкзаки, как до войны бывало, и уйти в горы.

Я не считаю себя совсем уехавшей, потому что дома бываю довольно часто. Поэтому и вопрос о возвращении для меня не стоит. На сегодня я скорее живу на два города. Все вижу, все знаю изнутри в обоих своих мирах. Право на отчий дом и любовь к нему я считаю неотчуждаемым, вне зависимости от сложности обстоятельств, я жить там по-прежнему хочу. Так сложнее. Так легче.

Наталья, 27 лет, уехала из Донецка в Крым в июле 2014 года

Самым страшным было отсутствие связи с родителями, с подругой. В голову приходили самые ужасные варианты.

Когда уезжала – взяла с собой небольшую дорожную сумку, в которой было пару футболок, джинсы, кеды, балетки, полотенце.

Не взяла и пожалела — фен, белую юбку и весенние ботинки. Фена теперь очень не хватает.

Новый год отметила печально, напросившись в гости к напарнице в общежитие. Воспоминания – серая, алкогольная ночь. Единственный плюс – море за окном. Это был первый раз, когда я не заплакала, услышав салют.

За последние три месяца я стала меньше плакать. До этого плакала, когда слышала новости про Донецк, политику. До слез доводили просто рассуждения знакомых о ситуации в Донецке, фотографии, видео… хотя я и старалась все это не смотреть.

Ярких кошмаров не припоминаю. Тревожные сны были.

Радостные новости — это когда мой город, в котором живут сейчас родители, не фигурирует в новостях.

Я благодарна, что жива, что живы дорогие мне люди.

За этот год произошла большая переоценка ценностей! Я поняла, что для меня важно и ценно в жизни. Что для счастья нужно просто жить. Я разочаровалась в некоторых людях, а некоторые меня очень приятно удивили.

Меня успокаивает привычное, знакомое. Общение с донецкими друзьями, просмотр сериалов и фильмов, которые я смотрела дома. Чтобы чувствовать себя комфортно я делаю вещи, которые я делала дома до войны.

Если бы я была супергероем, я бы хотела предсказывать будущее, останавливать время, перемещаться в пространстве.

Вернуться хочу! Очень!

Ира, 29 лет, уехала из Донецка в Киев в августе 2014 года

Самым страшным за год была смерть папы, разрушение жизни родителей, на наших глазах тяжело умирала бабушка, сильно болела сестра.

Вещи перевозили целенаправленно, но вначале забрали нетбук, любимого игрушечного слона и летне-осеннюю одежду.

Я не жалею о вещах, которые мы не забрали.

Я часто смеюсь и раньше много смеялась. Мне нравятся картиночки, которые мне присылают друзья в соцсети, какие-то нейтральные шутки без политического подтекста. Стал больше бесить «Камеди клаб» и «Квартал 95».

Плачу не часто, но может разжалобить фильм.

Самым запоминающимся за год была поездка в Каменец-Подольский, Хотин. Еще я опозорилась в метро, когда у меня была паническая атака.

Самым радостным – я опять пела на сцене, у меня появилось свое собственное жилье.

За прошедший год я впервые увидела фестиваль воздушных шаров, кормила белок с рук в лесу, ела землянику и черемшу, покрасила волосы в блонд.

Я благодарна, что мама не была ранена и морально искалечена, вирусный гепатит сестры не подтвердился, нам есть, где жить и, что есть. Руки-ноги целы, мы здоровы.

Я запретила маме и мужу в этом году отмечать мой день рождения, не хотелось даже ощущения праздника. Я не хочу детей, потому что боюсь за их будущее, пытаюсь себя убедить, что дети — это плохо. Я стала еще тревожней, стала больше бояться.

Меня успокаивают любимые фильмы, сладости, прогулка в лесу и бадминтон.

Мой идеальный день? Я в плаще и в трусиках поверх колгот спасаю мир.

Мое обычное сегодняшнее утро: проснулась без будильника от солнечных лучей, умылась и выпила большую чашку зеленого чая.

Год назад у меня была работа.

Если бы я была супергероем, я бы хотела уметь телепортироваться в пространстве и читать чужие мысли. Хочу бегать как Флеш.

Вернуться не хочу, даже если было бы куда. Там все изменилось, люди изменились, война их изуродовала. Будут ненавидеть тех, кто уезжал, потому что пока они были там, они терпели этот ужас. Здесь чувствуешь себя в безопасности. Есть такое ощущение, что там (в Донбассе) мрак и выжженная земля, хоть там и живут люди. Ничего не вернется и прежней жизни не будет.

Оксана Оклахома для Informator.lg.ua

Фотография – Том Стоддарт, Сараево, 1995 год.