Вчера пресс-центр штаба АТО сообщил об исчезновении четверых жителей села Песчаное Станично-Луганского района. Какое отношение штаб имеет к пропаже гражданских лиц было неясно, пока не выяснилось, что машина с людьми подорвалась на фугасе. Начальник пресс-службы полиции в Луганской области Татьяна Погукай подтвердила эту информацию, но сообщила, что более детальными данными она не располагает, поскольку у нее нет связи с группой, которая работает на месте. По информации Informator.media, в машине находились 56-летняя местная активистка Нина Соломахина, ее муж, сын и невестка. Никто из них не выжил.

Минные леса

Село Песчаное находится на берегу реки Северский Донец, которая служит естественной границей между подконтрольной и временно оккупированной территориями. Из разных частей села до реки — 200-500 метров. Сразу за Донцом — часть Луганской области, подконтрольная «ЛНР». Местные даже рассказывают, что рыбаки, ловившие рыбу на правом и левом берегу Донца несколько раз вступали в короткие политические дебаты.

Informator.media был в Песчаном в конце лета 2017-го. Тогда жители сетовали на то, что лес заминирован, поэтому они даже не могут нарубить там дров. Причем международные организации от поставки топлива на зиму отказались.

«К нам отказываются сюда ехать. У нас заминировано очень много территории. Мы нашли противотанковую мину, растяжку, две лимонки, обмотанные гайками и болтами. Трое суток ждали, пока к нам приедут МЧСники. Дрова, если нам привезли — хорошо. А когда нам не привозили, то мы ходили на дровами в лиственный лес. А теперь мы туда не ходим, там очень много нехорошего стоит», — рассказывала Нина Соломахина.

На вопрос, как ее обозначить в тексте, Нина только отшучивалась — мол, напишите, что самая молодая и красивая. А вот жители села вполне серьезно говорили, что воспринимают ее в качестве сельского старосты.

«Мне всегда кажется, если не я, то кто? И так всегда было. За это шишки всегда и сыпались», — говорила Нина.

«Иногда утром слышишь звук подрыва, хотя до этого и после этого было тихо. Это явно какой-то зверь попадает на растяжку», — рассказывала Вера Чиж, доктор экономических наук. До войны здесь находилась ее дача, которая теперь стала для нее домом.

Возле села находятся 500 гектар заповедной территории, поэтому жители Песчаного часто видят на своих огородах зайцев, фазанов, кабанов и даже оленей.

Пожар не помеха

Пример самоорганизации жители Песчаного показали, когда в августе 2017-го 6 суток тушили лесной пожар, который подступал к их селу.

«Пожар наступал на нас, а мы на него! Некоторые пожарные на вопрос, что делать,  говорили: «Вещи собирать. Еще вчера надо было собирать». Но никто не собирал, все боролись. Если бы мы начали собирать и выехали, то село сгорело бы», — рассказывала тогда Нина.

Еще до окончания тушения она попала в больницу с диагнозом отравление угарным газом, но не пролежала там и пары дней: «Мне надо на пожар», — сказала врачам.

— Кто руководил процессом тушения? — спрашивали мы у местных.

— Нина Васильевна, — в один голос отвечали те.

«Военные сказали: Если б у нас такый командыр був, як оця дивка, мы б порозбигалысь», — добавлял кто-то из мужчин под всеобщий смех.

Военное положение дел

Хотя местные жители не акцентируют внимание на своих конфликтах с военными, известно по крайней мере о трех эпизодах.

Дважды военные объявляли жителям села о запрете на выезд (такой, мол, приказ). Нина Васильевна в ответ просила дать ей сутки, чтобы решить вопрос. Оба раза выезд открывали.

Более подробно о проблеме свободного перемещения в прифронтовых районах Луганской области читайте в материале «Песчаное, Родина, Катериновка: как живётся в «гетто» «серой зоны» Донбасса»

При этом приехать в село (например, чтобы навестить друзей или родственников) — до сих пор дело непростое. Когда в Песчаное приезжали журналисты Informator.media, то военные попросили оставить машину перед блокпостом. В село мы заехали на автомобиле «Нива Шевроле», за рулем которого тогда сидел Владимир Соломахин.

*   *   *

Местные жители случившимся шокированы. Как Песчаное будет жить без семьи Соломахиных, всегда боровшихся за внимание к этому крохотному селу гуманитарных организаций, здесь не понимает никто.

Иван Бухтияров для Informator.media